Последствия скандала в спецшколе Очёра

Ведущий: Олег Коневских в студии. Дневной эфир на пермском «Эхе». Мы сегодня будем  разговаривать о теме, которую краем затронули  как-то с Романом Сергеевичем Поповым в пятничном «Развороте». Совсем невеселый у нас тогда разворот получился. Я начну издалека, с 91-го года, когда я познакомился с  для меня потрясающим тогда и сейчас человеком с Георгием Павловичем Соллогубом. Это участник Великой Отечественной войны, Герой Соцтруда, учитель, директор Очёрской специальной школы. Георгий Павлович, так вот если напомнить, он награжден за боевые подвиги. У  него орден «Славы» III степени, медали «За отвагу», «За взятие Берлина»,  «За освобождение Праги», «За победу над Германией». И одновременно с этим  Георгий Павлович отдал 43 года педагогической работе, автор  книг «Каждая минута  жизни», «Пробуждение личности», которая с его автографом лежит у меня на полке, причем, так титулом раскрыта.  Признан одним из  самых сильных педагогов современности на Урале, да и во всей стране. Так вот, когда я в 91-м году приехал в Очёр,  это была одна из первых моих журналистских командировок для газеты «Молодая гвардия», там была  очень некрасивая ситуация. Местные власти поставили, тогда еще местные власти,  нового директора спецшколы, там был  полный развал, деткам фактически  нечего было есть.  Это детки. Вот что вы мне ни говорите, воспитанники спецшколы – это все-таки дети. А новый  директор купил детям осла. Себе машину, а детям осла.  Ну, мол, общение с животными помогает. Я даже фамилию его вспомнить не могу, потому как, ну, как-то вот не отложилось . А Георгия Павловича я запомнил на всю жизнь. И Георгия Павловича, и его супругу. Это были потрясающие люди. Вот  совершенно потрясающие.  Да, мне вот напоминают уже в «аську», это Почетный гражданин города Очёр. И, знаете, мне как-то было очень неудобно  за очёрские власти, которые сначала вот так оттерли  вот эту чету пенсионеров Соллогубов  от школы, а потом вот вроде как и присвоено звание Почетного гражданина города Очёр. Это, по-моему, было в 95-м или в 96-м году, такое звание он получил. Но, к сожалению, сейчас уже Георгия Павловича  нет в живых.  Школа продолжает действовать. Худо-бедно. Но она нужна, вообще, Пермскому краю. У нас так сложилось, что у нас, сейчас скажу очень неприятное словосочетание, у нас очень большой спецконтингент детей, которые, ну, вот оторви да брось. И в гостях у меня сегодня  Ольга Валентиновна Жукова. Она заместитель  директора очёрской специальной общеобразовательной школы  закрытого типа. И поводом, естественно, служит  как информация от начала августа, когда в адрес Павла Микова, бэби-омбудсмена, получил информацию  о том, что почти 30 воспитанников учреждения находятся в бегах, о том, что там какая-то тайная комната чуть ли не комната пыток обнаружена, и прочие ужасти.  Ну, можно, в принципе, рассказать очень  много. Ольга Валентиновна, здравствуйте, а то я заговорился.

Ольга Жукова:  Здравствуйте.

Ведущий:  Вот мы сегодня будем говорить… хотя поводом я бы хотел сделать  немножко другие вещи, но будем говорить о том, что  «новый директор спецшколы в  Очёре вернул воспитанников-беглецов». Вот такой заголовок облетел буквально все Интернет-ленты. Я не знаю, как насчет печатных СМИ и телевидения. Подобный же заголовок  был у нас на радиостанции, на «Эхо Перми». Так или иначе,  все, кроме одного, были возвращены сотрудниками УВД в школу.

О.Ж.:  Совершенно верно.

Ведущий:  И побегов сейчас нет.  Я правильно понимаю?

О.Ж.: Правильно понимаете.

Ведущий:  Какова сейчас обстановка?  Кто работает в школе?  Знаете, какой  эфир у нас был?  Мы пришли к выводу, что педагогов,  которые в состоянии работать воспитателями  таких детей и подростков, в Пермском крае раз два – и обчелся.  Некому работать в  этой спецшколе. Каков состав?  Кто сменился? Кто остался?

О.Ж.:  Вы абсолютно правы. Еще в начале августа в побеге находилась  практически половина школы. То сейчас у нас в бегах находится  только один воспитанник. И, в принципе, мы, наверно,  даже знаем, где он находится, и, в принципе, в наших силах его вернуть.  Хотя, безусловно,   большая заслуга того, что все воспитанники вернулись, заслуга полиции, безусловно. То есть без их помощи мы бы не справились. Что  изменилось? Сразу могу сказать свои первые впечатления о школе.  То есть я работаю заместителем директора по воспитательной работе, и впервые там оказалась в начале сентября. И могу сказать, что первое впечатление – это впечатление о сиротском приюте. Вот бедненько, но чистенько. Знаете, вот так вот. И какие-то немножко такие  не те  глаза, может быть, у сотрудников,  не те глаза у ребят. Что изменилось за  те полтора месяца, когда Светлана  Викторовна  Десяткова стала директором? И то, что я лично вижу, о чем могу сказать с полной ответственностью.  Прежде всего, изменилась даже хозяйственная база.  То есть материальные условия и бытовые условия детей изменились кардинально. У  них появилась мягкая мебель, ковры…

Ведущий:  Ну, какой-то быт,  то есть, да?

О.Ж.:  Совершенно верно.  В первую очередь ведь мы же, когда заботимся о своих детях, мы думаем то, чтоб они   хорошо ели,  нормально спали, правильно? А потом только уже учились и что-то там делали.

Ведущий:  А без этого бесполезно разговаривать

О.Ж.:  Без этого бесполезно.

Ведущий:  Они, во-первых, голодные ????????? (неразборчиво).

О.Ж.:  Прежде всего, нужно было позаботиться  об этом. Это все сделано. Они живут  в нормальных условиях. У них пятиразовое питание.  Очень хорошее питание.  То есть пробы мы снимаем ежедневно  и смотрим, чем их кормят. У них полная занятость. Дети у нас самые разные – от 13 до 18 лет  находятся.  В настоящий момент 36 воспитанников.  Вот сегодня приехали еще за одним.  Будем забирать.

Ведущий:  Из Перми, да?

О.Ж.: Из Перми, да.

Ведущий:  У меня сразу же уточняющий вопрос. К вам попадают либо постановлением суда, либо по путевке органов образования.

О.Ж.:  Совершенно верно.

Ведущий:  Два источника у вас.

О.Ж.:  Да.

Ведущий:  Который из источников начал работать первым?

О.Ж.: По постановлению суда.

Ведущий:  Возможно, они просто не знали о ваших проблемах. Александр просит  напомнить, что там происходило.  Он вообще не слышал.  «Я вообще ничего никогда не слышал об  этой спецшколе». Напомню.  Новость от 5 августа на портале 59.ru и в ленте «Эха Перми». «Уполномоченный по правам ребенка в Пермском крае Павел Миков  решил выяснить причины массовых побегов из Очёрской специальной  общеобразовательной школы  закрытого типа. Поводом послужила информация, поступившая в его адрес  о том, что из 26 воспитанников учреждения 12  находятся в бегах».  Потом выяснилось, что их оказывается больше. 

О.Ж.: Да.

Ведущий: Это уже после вот  того, как вышел этот материал. «А ведь еще 2-3 года назад Очёрская спецшкола считалась лучшей в России». Это то, о чем я пытался сказать, но не стал договаривать. «В среду 3 августа  делегация Уполномоченного побывала в этой школе. Проверка показала, что персонал школы работал кое-как». Это фактически цитата.

О.Ж.: Совершенно верно.

Ведущий:  Ну, цитата, она более груба. И я ее не очень хочу произносить.

О.Ж.:  Ну, вот я бы так и сказала – кое-как. 

Ведущий:  Так вот, что касается  вот этих самоволок. «В среднем за неделю в школе фиксировалось до 20 попыток самовольного выхода за территорию спецшколы». А я  оговорюсь. Кто не был в Очёре,  тот, наверно,  не понимает, о чем немножко речь.  Представьте себе горку  Висим, уберите частные дома, оставьте  широченную дорогу.   Вот эта дорога упирается в забор. Справа стоит трехэтажное здание  несколько подъездное, где как раз живут большинство педагогов. Жило раньше во всяком случае. Вот такой вот маленький райончик.  Школа внутри обнесена забором. Насчет колючки -  не знаю.  Забор глухой, высокий. Просто так не перемахнешь.

О.Ж.:  Легко.

Ведущий:  Легко, да?

О.Ж.:  Да. Если они захотят. Мы меняли шторы в фойе. А там очень высокие потолки. И я с интересом видела, как  нужно было поменять крючки без лестницы. Они мгновенно забираются наверх и мгновенно спускаются. Как кошки.

Ведущий:  Я-то хотел сказать о другом. О том, что   добавь туда колючку, и получится маленькая тюрьма снаружи.

О.Ж.:  Совершенно верно.

Ведущий:  Но она, правда, так выглядит. Только здание более светлое.

О.Ж.:  Только снаружи. Но это не тюрьма все-таки.

Ведущий:  Ну, да, это не тюрьма.  Но это, тем не менее, это закрытое учебное заведение.  Раз ты туда попал по суду, значит,  тебя туда определили пребывать. Таков закон, извините. Вот уже верещат буквально в ICQ постоянные наши истероиды.

О.Ж.:  Что хотят?

Ведущий:  А  хотят… мол, «вы издеваетесь  над детьми. Пробы снимаете, по полкотла домой уносите». Вы знаете? Вы ловили за руку?

О.Ж.: А пусть приезжают и посмотрят.

Ведущий:  Да, приезжайте, посмотрите, на самом деле.

О.Ж.:  У них полноценное пятиразовое питание, очень хорошее.  Вот я могу сказать. Что в понедельник им на завтрак  давали красную икру, бутерброды с красной икрой.

Ведущий:  Класс.  Слушайте, давайте определим меня в эту спецшколу. Правда, я бы еще что-нибудь с собой к икре взял, но это необязательно. Так вот.  Ладно, вернемся к тому, что было. Самоволки  продолжались длительное время…

О.Ж.:  Ну, до середины августа.

Ведущий:  Нет, я имею  продолжительность этого процесса, в течение трех лет все это происходило.

О.Ж.:  Совершенно верно.

Ведущий:  Тайная комната что такое?  Тайная комната. «В свою очередь комиссия Уполномоченного также установила, что в школе дети часто остаются без присмотра.  Кроме того в учреждении существует негласная дифференциация. Часть воспитанников проживает в привилегированных условиях, в обустроенных комфортных комнатах с новой мебелью, картинами, зеркалами и прочее.   Другая ютится в помещениях с обваливающимися потолками». Вот фотографии есть на 59.ru, если хотите, можете посмотреть, что там было. «В ходе осмотра одной из комнат вообще был обнаружен лаз в соседнее нежилое помещение, в которое сотрудники школы не могут попасть. Что происходило в  этой скрытой  от посторонних глаз комнатке,  еще предстоит выяснить», - отмечал тогда Павел Миков.  Таким образом, по мнению детского Уполномоченного предпосылки к массовому бегству воспитанников учреждения были очевидны. Это и отсутствие должной  работы персонала, и профилактики, естественно… ну, это все вместе. Вот работа персонала. Вот так и оставлю на этом. А также неравные условия. Это же  стайки, я правильно понимаю?

О.Ж.:  Совершенно верно.

Ведущий:  Ну, вот это такие группировочки. Есть мощная. Она обязательно будет давить.

О.Ж.:  Ну, группировочки есть ведь и не только в школе  в нашей. Они есть  буквально везде. Человеку свойственно  делиться на группы.  Согласны со мной?

Ведущий:  Конечно.

О.Ж.: То есть мы все равно объединяемся по интересам. То же самое происходит  и у них. Ну, я могу пояснить ситуацию со школой. Я думаю, что,  наверно, всем интересно узнать, почему  же это все произошло,  и почему были массовые побеги.

Ведущий:  Конечно. Вот один из подзаголовков у нас на портале был как раз: «И что это было?»

О.Ж.:  Совершенно верно. Дело в том, что… вот вы правильно обозначили период,  когда школа немножко пошла на спад, и ситуация в школе.  Но ситуация усугубилась ровно год назад, когда в школу в Очёр привезли воспитанников Кизеловской школы подобной. Кизеловскую школу закрыли, привезли к нам. И проблема была в том, что  до этого  Очёрская школа принимала детей от 11 до 14 лет. А кизеловцы все были от 14 до  18. И в школе произошел обвал. То есть привезли большую группу воспитанников, которые были значительно старше, у которых был вот тот самый, о котором мы говорили,  иерархический  такой дух в построении внутренних отношений.

Ведущий: В спецшколе просто назрел социальный взрыв.

О.Ж.: Совершенно верно. И вот эти две группы  не совместились. То есть маленьких увезли,  остались только старшие. И администрация школы, увы,  к сожалению, не справилась с ситуацией.  То есть вот не смогли поставить под контроль. И, к сожалению, ситуация была  отпущена, что называется,  на свободу.

Ведущий: Мы пытаемся сейчас проанализировать, как педагоги и администрация  допустили ситуацию, при которой вот эта вот группа кизеловская  смогла просто-напросто  дестабилизировать всю работу школы.

О.Ж.:  Ну, да. В общем, так и произошло, к сожалению. Трудно сейчас говорить о том, кто виноват,  насколько и как, и почему не справился  коллектив школы с этой ситуацией.  Ну, вот такая ошибка педагогическая была  допущена, и результат, что называется, налицо. И плюс после того, как все это произошло, и кизеловцы влились плавно в коллектив Очёрской спецшколы, школу залихорадило.  Администрация стала меняться.  То есть  замы менялись, как говорят сотрудники, как…

Ведущий: Перчатки.

О.Ж.:  …перчатки, да. И в итоге, естественно, позитивной-то работы не было, той, которая была нужна. И вот после приезда Микова Павла Владимировича ситуация все-таки  резко изменилась, потому что она была взята под контроль. То есть до этого там что-то было, но никто про это и не знал, понимаете. Вот, в общем-то, что-то там было Может быть,  раньше  было и хуже. Но, опять же, никто не нал, поскольку  было все покрыто тайной.

Ведущий:  Это правда. Да как и все учреждения.

О.Ж.:  Совершенно верно, да. И когда Павел Владимирович вот  увидел  эту всю ситуацию, картину,  это было взято под контроль. Была произведена смена директора. Директор, соответственно, привела с собой свою команду. Вот, в том числе, и меня. И достаточно серьезно мы прошерстили штат сотрудников.  То есть у нас не хватало воспитателей. Сейчас воспитатели пошли на работу.  Хотя слава-то была у Очёрской спецшколы не очень хорошая.  Работать-то люди не  хотели туда   идти, понимаете. Боялись

Ведущий:  Конечно.

О.Ж.:  Второе. Мы поменяли службу  режима практически  на 50 процентов.

Ведущий:  Это техперсонал, который обслуживает доступ…

О.Ж.:  Я бы не стала их называть. Они считаются педагогическим персоналом.

Ведущий:  А, даже так вот?

О.Ж.: Совершенно верно.  От них требуется соответствующее образование. Они вместе со мной, вот когда заканчивает работу администрация, и остается дежурный по режиму, он как раз папа, мама и все вместе взятое. Мы в шутку говорим так. Я им  мама, а дежурный по режиму им папа.

Ведущий: Понятно.

О.Ж.: И мы для них, может быть, та идея, которую  мы сейчас пытаемся продвинуть, мы  хотим, чтобы мы для них были семьей. И мы их не воспитываем, не перевоспитываем. Мы там живем с ними.  Более того, я живу в школе.

Ведущий:  Ну, вот то же самое происходило, кстати, при Соллогубе.

О.Ж.: Совершенно верно. Я живу там. Я в 7 утра на зарядке, в 10 утра, когда они уже после линейки и отбоя, я только тогда ухожу домой. Более того, прийти мне в любое время, в общем-то, две секунды.   Градусник поставить, температуру померить, поговорить с человеком, позаботиться о нем. То есть это все в наших силах, мы это делаем.  То есть нормальное, человеческое, хорошее, доброе  отношение как к обыкновенным людям.

Ведущий:  Каковы сейчас возможности? Сколько детей, сколько подростков  может принять школа?

О.Ж.: 107 человек.

Ведущий: А на данный момент заполняемость  треть.

О.Ж.:  Заполняемость пока треть. Но нам уже поступил, вот  вчера мы приняли новенького  совершенно.  То есть нам стали присылать детей.  Хороший такой мальчик. Плакал, правда, страшно ему.  Но ничего. С ним поработал психолог, с ним поработал социальный педагог. Его одели сразу же,  помыли, обули. Накормили, что самое главное.  Ребенок, ему 15 лет, у него рост семилетнего ребенка,  представляете. Курит с семи лет и так далее.  Контингент-то соответствующий.

Ведущий:  Вас не коробит слово контингент?

О.Ж.:  Оно меня не коробит. Сейчас объясню, почему.  Потому что, к сожалению, в которых бумагах я его вынуждена употреблять.  Но я так ребят не называю, потому что  я их воспринимаю, как  вот именно, как ребят, как своих уже абсолютно и как свою семью. То есть они мои, я бы сказала даже уже, родные. 

Ведущий:  Это очень хорошо на  самом деле. Спасибо Петру,  который написал, что ничего после Макаренко больше придумать  нельзя.

О.Ж.:  Совершенно верно. Их надо просто любить, понимать и слушать. Вот, знаете, чего мы не умеем делать?  Я вот поняла там. Мы не умеем их слушать.

Ведущий: Например.

О.Ж.:  Например, вот он истерит, кричит что-то.  Он  ведь тебе  этим  что-то хочет сказать. Проще сказать  - замолчи, не ори, ты плохо себя ведешь, встань прямо и так далее.  Нужно сначала понять, почему он это делает. То есть их  надо слушать. И первое время это, наверно, ну, вот… мне кажется, что  нормальный человек, у которого есть любовь к профессии… то есть, вот я считаю так. Никто не должен работать, неважно, даже не в нашей школе, в любой школе, если ты не  любишь детей.  Не любишь – уходи оттуда. А в нашей школе их еще не надо бояться.

Ведущий:  Вот я прочитаю выдержки из новости на 59.ru. «Новый директор спецшколы в Очёре вернула воспитанников-беглецов». Вернула, я правильно понимаю?

О.Ж.: Вернула.

Ведущий:  «Кроме того, руководство спецшколы провело мероприятия по улучшению  условий  проживания воспитанников.  В спальных корпусах заменена мебель,   закуплена новая мягкая мебель в комнаты отдыха,  отремонтированы жилые комнаты воспитанников, приобретена дополнительная аудио-видеоаппаратура, оборудована комната для музыкальных занятий, проведены санитарные очистные мероприятия на территории школы, установлены дополнительные камеры видеонаблюдения и средства  защиты в тех местах, через   которые сбегали дети.  Также проведен аукцион по капитальному ремонту медблока. Сейчас там проходит ремонт. Его планируется завершить в октябре», Я правильно понимаю, что часть этих мероприятий, пожалуй, даже большая часть, была  проведена в рамках того, чтобы уравнять воспитанников в условиях проживания?

О.Ж.: Совершенно верно. Чтоб они жили все абсолютно в равных условиях. Сейчас они все проживают в абсолютно одинаковых комнатах. В комнатах ковры у всех.  Сложные шторы ???????? (неразборчиво) у всех. Совершенно нормальные кровати с матрацами у всех.

Ведущий:  Не испоганили еще?

О.Ж.:  Нет.

Ведущий:  Я скептик.

О.Ж.: А вы знаете, мы тоже как-то так переживали сначала. А потом, когда мы увидели, как они  себе каждый в спальню свой коврик тащит,  любовно его хлопает, понимаете. То есть для них  это же вот их… это ваша квартира. Вот понимаете? Это их квартира.  Это их жилье.

Ведущий:  Ну, это дети.

О.Ж.:  Да, ну и что. Ну,  испоганят. Ну что теперь делать?

Ведущий: Испоганят. Это точно.

О.Ж.:  Ну, испоганят. Ну, что за это будет?

Ведущий:  Вопрос, наверно, не  к замдиректора по воспитательной работе, но все-таки он есть.  Откуда взяли финансирование?

О.Ж.:  Оно было.

Ведущий:  Оно было?

О.Ж.:  Конечно.  Оно было.

Ведущий:  Какая прелесть. То есть вы не увеличиваете бюджет?

О.Ж.: Абсолютно нет. Мы взяли те деньги, которые  были.

Ведущий: И штатное расписание, и питание, и ремонт?

О.Ж.: Мы ничего не увеличили. Все в пределах штатного расписания только работаем и в пределах  того бюджета, который был  спущен на год.

Ведущий:  Это здорово. А какого рода, кстати, претензии  от прокуратуры вам приходят?

О.Ж.:  Ну, прежде всего, по побегам.

Ведущий:  Ну, это да, это ясно.

О.Ж.:  По медицинскому блоку.

Ведущий:  А что там происходило?

О.Ж.:  Медицинский блок… просто деятельность медицинского блока  не была лицензирована, не соответствовала санитарным нормам. Поэтому сейчас там проводится ремонт,  потом будет проведено лицензирование, и мы вернем наших врачей, медсестер на место. Вот пока мы работаем в очень сложных условиях без врачей.  То есть у меня заболевает воспитанник, ребенок.

Ведущий: В гражданскую больницу?

О.Ж.: Нет. Я вызываю врача на дом. Или везу его в больницу.

Ведущий: Как встретили именно те кизеловцы, которые  были, вот все эти перемены?

 
О.Ж.:  Ну, сначала настороженно.  Но Светлана Викторовна  вот такую очень интересную практику ввела, она мне очень нравится.  Раз в месяц мы теперь беседуем, вот у нас уже третье собеседование подходит,  раз в месяц мы беседуем с ней вдвоем  с каждым воспитанником. Внимательно его слушаем, спрашиваем, как у него дела, что у него изменилось за этот месяц, какие у него успехи  в учебе, в труде, что бы он хотел от нас, допустим, что-то какие-то пожелания от него услышать. И мы внимательно выслушали во время первого, второго собеседования всех. И, вы знаете, я могу сказать с полной ответственностью, что все просьбы, что было в  наших силах, вот, ну, практически все, мы все выполнили.  То, о чем они просили.

Ведущий: А стоит ли перед малолетними преступниками  так прогибаться?

О.Ж.:  Ну я бы не стала их  так называть малолетними преступниками.

Ведущий: А я могу.

О.Ж.: Я понимаю, вы можете. А я бы назвала их просто  детьми с искалеченной  судьбой и с несчастным детством.

Ведущий:  Но вы же понимаете, о чем я говорю.

О.Ж.:  Да, я понимаю. А ведь мы не прогибаемся. Мы делаем то, что им положено давать, понимаете.  Положено по закону, чтобы дети жили в комфортных, нормальных условиях, и они должны жить.  Они наказаны не отсутствием  нормальных бытовых условий.

Ведущий:  А чем тогда?

О.Ж.:  Они  наказаны отсутствием свободы передвижений.

Ведущий:  Вот как. То есть это основной воспитательный фактор?

О.Ж.:  Отчасти да. Плюс они, в связи с тем, что у них отсутствует свобода передвижения, у них очень плотный график.  У них нет свободного времени. Ну, вот есть свободное время для досуговой деятельности. Но  в основном у них  полностью, начиная с 7 утра  до  9 вечера, день плотно занят.

Ведущий: Кем?

О.Ж.:  Чем.

Ведущий:  Нет,  кем? Кто работает сейчас?

О.Ж.:  Работают воспитатели.

Ведущий: Да, я вернусь к тому, к обновлению состава.

О.Ж.: В 7 утра подъем,  дежурные поднимают. В 7.10 начинается зарядка, приходит инструктор  по спорту, он ее проводит. Затем приходят  воспитатели 1 смена, все забирают, убираются спальные помещения, бытовки, дети одеваются. У нас форма. Они ходят красивые.  У нас парни прямо писаные красавцы.  Одевается форма. Это рубашки… Нормальная одежда. Рубашки,  брюки. И они идут в школу.  В школе они заняты до часу. Обед. Затем труд обязательно. Кроме того, что они обучаются,  они еще получают профессию.  Затем у них спорт,  общественно-полезный труд, свободное время у кого по  расписанию. У нас специально есть библиотека, у кого  занятия, воспитательная беседа, занятия с социальным педагогом, занятия с психологами.  Затем у них есть, так называемые, кружки.  У нас очень много кружков. И спортивных. У нас раньше школа была, она чем и славилась у Соллогуба, она была со спортивным уклоном.

Ведущий: Это точно.

О.Ж.: Мы пытаемся  это сейчас восстановить.  То есть четыре преподавателя физкультуры. Время расписано. Дети ходят  на разные совершенно занятия, кто в футбол, кто потом в хоккей, когда зима будет, баскетбол, волейбол. Различные виды деятельности. Кроме того у нас есть такой уникальный кружок, вы не поверите.  Двадцать воспитанников у нас вышивают крестиком. Я подчеркиваю – там мальчики.

Ведущий:  Они это как насилие не воспринимают?

О.Ж.: Так они сами… вы понимаете, парадокс такой. Я вот в прошлое воскресенье привезла  из Перми кучу наборов для вышивания.  Так они там драку за них, очередь была.

Ведущий: Пишет нам Андрей в ICQ. «У вас в студии все больше и больше сказочников».  Ну, вот я еще и клоун, помните, да, Андрей.  Он продолжает: «Я представляю, как весело мальчикам сидеть и вышивать. Сказки рассказывают про то, как мальчикам нравится вышивать?» Это он уточняет. «Может, они потом продают шитье?  Или нитки продают». Ну-ка, ну-ка, Ольга Валентиновна,  рассказывайте.

О.Ж.:  Я могу сказать, что я, как вот этот товарищ из ICQ, тоже сначала удивилась. Когда я первый день приехала туда, я обратила внимание, что   ребята вот ходят с какими-то коробочками. Потом  как-то  это все активнее и активнее стало. Спрашиваю охрану – что такое? Они говорят – так у нас вечером просто скандал, свет не дают выключать, вышивают все. И вот то увлечение приняло такой массовый характер. 

Ведущий:  Так это просто вот,  как крапивинское в пионерлагере,  волна.

О.Ж.:  Да, волна такая пошла. А мы  эту волну поддержали, потому что  нервы-то успокаивает хорошо вышивание крестиком, я вам скажу.  Безусловно, мы работы не продаем.  Ребята заберут их с собой, когда  уедут. Но это  пошло на пользу в плане чего?  Вот меня удивило, знаете, что? Что они этого не стесняются.   Вот это поразительно.  Вот, допустим, я тоже крестом вышиваю, но как-то об этом иногда стесняюсь сказать.

Ведущий:  Ну, в силу того, что у меня дома стоит  подаренный женой  огромный портрет самурая, я только приветствую.

О.Ж.: Да. Но в итоге у моих друзей тоже висят картины, мною сделанные. И вот я привезла свои работы и устроила свою персональную выставку.

Ведущий: Знаете,  ну, с точки зрения любого,  мало-мальски имеющего мужские гормоны,  существа мне ближе кидать топоры в бревно.

О.Ж.:  Ну, вы знаете, они вот повышивают крестиком часик, а потом пойдут в спортзал.

Ведущий:    А потом идут кидать топоры в бревно.

О.Ж.:  Нет, они идут в спортзал, на футбол, с удовольствием  там бегают. Мы им купили спортивную форму, бутсы.

Ведущий:  Просит Виктория уточнить: «У вас отдельная школа? Или вы  ходите в Очёрскую»

О.Ж.:  Нет, у нас отдельная школа. Все находится на территории… Школа в данном случае, понимание, это школа, где  находится…

Ведущий:  Это не интернат.

О.Ж.: …спально-бытовой корпус и школа внутри.

Ведущий:  Знаете, вот весной одна  большая крупная сотовая компания проводила турнир среди детских домов по футболу. И я, разговаривая с оханскими ребятами, которых я знаю, с другими  детскими домами, разговаривал  по поводу того, что вот есть у нас Очёрская школа, почему не приглашаете, даже они могут их вывезти ребят. Нет, говорят, нам они не нужны.

О.Ж.:  Почему?

Ведущий: Боятся.

О.Ж.:  Вот.

Ведущий:  Объем агрессии ваших воспитанников таков, что их боятся не только педагоги. Вы-то не боитесь?

О.Ж.: Нет.

Ведущий:  А почему? Вот откуда пришли педагоги,  которые сменили старый состав?

О.Ж.:  Светлана Викторовна Десяткова, директор, она была  директором 25-гоучилища. Подняла это училище  буквально из руин в Закамске. Мы с ней когда-то  работали в параллели  заместителями директора в пермском профессионально-педагогическом колледже. До перехода в Очёрскую спецшколу я вузовский преподаватель практически. То есть и в колледжах, и во многих вузах города я работала. И Светлана Викторовна,  когда меня приглашала, она делала ставку как раз на то, что  она знает, как я работаю. У меня два образования. Первое педагогическое, второе психологическое.  Нужен был именно зам по воспитательной работе психолог.

Ведущий:  Ну, то есть это  ваш профиль, собственно говоря?

О.Ж.:  Совершенно верно. И я могу сразу сказать,  что я их не боюсь.  Абсолютно. Я остаюсь в кабинете с ними одна.

Ведущий:  Ну, у вас, извините, образование общаться с людьми с девиантным поведением. А у меня вот такого не. Я к ним, скажем так,  ногу в муравейник засовывать…  Я не боюсь отдельно муравья.

О.Ж.:  Так, Олег, я и могу общаться с людьми и не с девиантным поведением. Так понятно. Ногу в муравейник засовывать  не надо. Вот вы, пожалуйста, поймите, что  они абсолютно обыкновенные люди.

Ведущий: Совершившие преступление.

О.Ж.: Совершившие преступление.  Более того, таких, совершивших преступление, я читала их личные дела, даже некоторое количество  присутствует и вот тут вокруг  нас с вами, только они  не наказаны. А вот  эти наказаны. Разница только в этом.

Ведущий: Ну, то есть они пример для остального социума.

О.Ж.:  Отчасти да.

Ведущий:  Они выполняют свою функцию.

О.Ж.:  Отчасти для них это спасение  попасть в нашу спецшколу. Потому что у некоторых детей даже постельного белья не было.

Ведущий:  Дома.

О.Ж.:  Дома, да.

Ведущий:  А то и дома не было.

О.Ж.: А то и дома не было. Мама, которая пропивала  это пособие детское, хлеба не было по три дня. И поэтому он пошел и украл.

Ведущий:  Ну, да, и такое бывает. Отворачиваться-то от этого сложно, прямо скажем.

О.Ж.:  Вот в школе большинство таких детей.  Что называется, те, которые с жиру бесятся, их единицы.

Ведущий: Пишет Евгений, по-приятельски совершенно мне пишет. «Ужас. Феминизация нормальных пацанов. Куда катится  мир?  Только не учите их подстригать». Это что? Что вы имеете в виду, Женя?  Скажите, пожалуйста, феминизация  шитье? Или это у них само возникло?  Волна вот эта.

О.Ж.:  Нет, это у них появилось практически… собственно говоря, это снизу пошло.

Ведущий:  А откуда взяли?

О.Ж.: Воспитатель,  который вел кружок «Город мастеров», она, в том числе,  еще и вышивала крестом.

Ведущий:  Сама?

О.Ж.:  Да, сама. Но она им даже  это не предлагала.  То есть как-то даже на ум  не вошло, это предложить первоначально, поскольку они именно мальчики, понимаете. Мы им там предлагали какие-то поделки руками, там что-то еще, выпиливание лобзиком, и так далее. А тут один взялся вышивать, второй  увидел, понравилось, и так далее. И как-то так покатило.  Феминизации здесь не вижу.  Дело в том, что на самом деле   мелкая  ручная моторика очень сильно развивает мозг.

Ведущий:  Она не только развивает.

О.Ж.: Успокаивает, да. И потом, если вы думаете, что они вышивают с утра до вечера, то глубоко ошибаетесь.  На вышивку-то у них времени остается  хорошо, если час.

Ведущий:  Ну, да. Я тоже так думаю. Вот Андрей никак не успокоится.

О.Ж.:  А он не верит. А пусть приезжает.

Ведущий:  «Я не хулиган», - пишет он – но мне никак не может быть интересно вышивать. Вот если б они в баскетбол играли или в футбол…

О.Ж.: Играют.

Ведущий: …и их не могли загнать домой на ночевку, я бы все понял  и поверил».

О.Ж.:  Совершенно верно. Они играют  ровно также в баскетбол, и  футбольные матчи, на которых  невозможно загнать потом домой,  или они приходят грязные. Они играют даже  в дождь.  Это все тоже присутствует. Причем те е самые ребята, которые вышивали, потом с таким же восторгом играют в футбол.

Ведущий: Ольга Валентиновна, от меня личный вопрос.  Я не могу понять, как  происходит, кроме  внешних инструментов, как происходит внутренняя профилактика побегов?  Они  ж молчат, а на самом деле  им в поле. Я себя легко очень представляю на их месте.  Очень легко.

О.Ж.:  Понимаю вас.  Ну, вот вы знаете, внутренняя профилактика – это создание таких условий внутри школы, такой атмосферы, прежде всего,  даже не бытовых, понимаете. Бытовые, безусловно, важны. Я бы сказала, что это вторично.

Ведущий:  Вот я к этому и клоню.

О.Ж.:  Да. Это создание такой атмосферы доверия, прежде всего. Я бы поставила слово «доверие», прежде всего, воспитанника к нам, к взрослым. И вот когда такая атмосфера будет  создана, а мне кажется, что она как раз в стадии формирования,  я вижу  вот эти вот уже шаги определенные. Сейчас вам расскажу маленький эпизод, который  об этом говорит. И  тогда мы добьемся того, чтобы дети   не бежали оттуда. Они бегут, потому что им там плохо – раз.  В первую очередь.

Ведущий:  Ну, естественно. Из-за войны кизеловских с очёрскими – два.

О.Ж.:  Да, совершенно верно.

Ведущий: Из-за того, что ему сказали, что ему, не знаю, чего сделают ночью.

О.Ж.:  Да. Или  ему сказал кто-то – да ты вообще дурак, ты там никогда не закончишь  этот седьмой класс в жизни.

Ведущий:  Под давлением.

О.Ж.:  Да, естественно. Ну, в таком вот духе. А когда есть атмосфера доверия, и мы друг другу доверяем, вот   я могу сказать так, что я им уже доверяю.  В  чем? Объясню. Первое, что я пришла туда, меня предупредили  не оставлять кошелек, мобильный телефон и так далее. И на вторую неделю работы, бросив на стол свою ручку, в кавычках,  так называемый «золотой паркер», я ушла, и когда вернулась в пять вечера, целый день в бегах, я этой ручки не обнаружила. Спрашиваю у социальных педагогов – дети были? Мне говорят  - были, Ну, я думаю, ладно, прощай ручка. В конце концов, это какая-то плата за  новое место. Так вот, когда они узнали, что это моя ручка, а разговор такой был, мне ее вернули через день с извинениями, что, извините, Ольга Валентиновна, мы не знали, что ваша.  Больше никогда ничего не возьмем.  Клянемся.

Ведущий:  Побитыми возвращались, говорят, детки из побега.

О.Ж.:  Побитыми возвращались?  Побитыми кем?

Ведущий:  Ну, с улицы. Все живые, здоровые?

О.Ж.  Все живы, здоровы. Мы всех осматриваем обязательно. Обязательно медицинское освидетельствование.  Более того, анализы сдают соответствующие. Мы же не можем их вот так бросить с улицы сразу в отряд. И только потом они уже идут в отряд.  Ну, вот за то время, пока я   работаю, я побитых не видела.

Ведущий: Нет, имеется в виду,  их возвращали, как я понимаю.  Они возвращались из побега именно какими-то побитыми, больными. Нет?

О.Ж.:  Нет, пока не видела таких.  Но я не думаю, что они бегали и… наверно, им было не так  уж и хорошо.  А многие-то ведь были в семьях.  То есть, куда ребенок бежит, если у него  есть семья? Он бежит к маме.

Ведущий:  Ну, возможно.

О.Ж.:  Даже если мама очень плохая.

Ведущий:  У вас же со всем территорий детки?

О.Ж.:  Да, со всего Пермского края.   Ну, потому  где-то там вперед нашли, где-то вот не очень.   Вот мы тут буквально сразу троих привезли практически одновременно всех пропавших.

Ведущий:  Вот мне Александр пишет, что «вы ничего бы не смогли, не будь у вас поддержки  из центра». Видимо,  имеется в виду от каких-то краевых  властей.

О.Ж.:  Чем, безусловно, морально  нас очень поддерживает. А материально-то, я еще раз говорю, мы же работаем с тем самым бюджетом и с теми самыми деньгами,  которые были на счетах школы. Никаких  новых вливаний   не поступало. Да и не предвидится до  конца года.

Ведущий:  Виктор пишет: «А что будет, если у вас   будет полный состав? Также сможете справляться? Или опять эти карманники вылезут на дороги Пермского края?»

О.Ж.:  Думаю, что мы справимся.

Ведущий: Все-таки я вернусь к отношениям между кизеловскими воспитанниками и очёрскими. Развезли, просто их развели куда-то?  Или они живут в одной компании?

О.Ж.:  Они все живут, как единая семья. Мы сейчас их не делим на кизеловцев и очёрцев. Они  все наши.  То есть вот такого противостояния теперь нет.  Это единое целое.  Вот этот маленький коллектив, 36  воспитанников, это  теперь единое целое.  Они разделены, безусловно, на отряды возрастные. Но, тем не менее, вот деления – вот это мы,  а вот это кизеловцы… я такого деления не вижу.

Ведущий: И вы считаете, что  на этом проблема будет решена, и  в новости вы больше не попадете?

О.Ж.:  Нет. Вы знаете, ну, я так загадывать не могу. Вон образцово-показательная Екатеринбургская школа, посмотрите, что там. Бунт. И 16 воспитанников сбежало.

Ведущий:  В гостях дневного эфира на пермском «Эхе»  была Ольга Валентиновна Жукова, заместитель директора Очёрской специальной общеобразовательной школы. Спасибо большое.  Олег Коневских вел  этот эфир.