Игорь Аверкиев о том, как отбывает наказание Мария Алехина, о мракобесии политиков и чиновников

Данил Постаногов: В гостях у нас сегодня Игорь Валерьевич Аверкиев, эксперт Пермской гражданской палаты.

Игорь Аверкиев: Уже не эксперт, а исполнительный директор.

Данил Постаногов: Уже даже так. Все меняется.

Роман Попов: Возвращаетесь на работу?

Данил Постаногов: Снова руководить?

Игорь Аверкиев: Нет. Есть председатель, а есть исполнительный директор. В связи с тем, что сейчас многие события происходят, председателю нужно в основном судами заниматься, то, соответственно, я буду заниматься всей текучкой.

Роман Попов: Вы закона об иностранных агентах не напугались? Вроде как, он по центру «ГРАНИ» проходится, а он вам, скажем так, недалек.

Игорь Аверкиев: Ох, как-то вы отстали, я смотрю. Четырем организациям все это пришло, включая центр « ГРАНИ».

Данил Постаногов: Просто центр «ГРАНИ» так отреагировал…

Роман Попов: Центр «ГРАНИ» громко заявил.

Роман Попов: То есть, вы просто ждете?

Игорь Аверкиев: Да, конечно.

Роман Попов: И что вы будете делать? Вслед за центром «ГРАНИ» говорить о том, что вся надежда лишь на суд?

Игорь Аверкиев: Говорить мы не будем. Они-то говорят?

Роман Попов: В данном случае я так трактую их фразы. Это ни в коем случае не есть цитата.

Игорь Аверкиев: Судиться, конечно, будем, безусловно. Нельзя глупости просто так оставлять, хотя, конечно, шансов выиграть суды, их практически нет, поэтому мы готовим запасные пути для того, чтобы, когда организацию закроют где-то либо осенью, либо к концу года, чтобы можно было продолжать работу.

Данил Постаногов: То есть открыть что-то другое под тем же соусом?

Игорь Аверкиев: Секрет.

Роман Попов: Но вы ведь, Пермская гражданская палата, наверняка, иностранный агент по всем параметрам финансирования. вы же всяко получали гранты какие-то.

Игорь Аверкиев: Нет.

Роман Попов: Нет?

Игорь Аверкиев: Нет. Понимаете… трудно с журналистами говорить про серьезные вещи. Там не только нужно деньги получать.

Роман Попов: Еще и заниматься политической деятельностью.

Игорь Аверкиев: Да. А политическую деятельность они понимают шире, чем вы понимаете, я понимаю. То есть это не борьба за власть, а любое взаимодействие с властью по любому поводу.

Роман Попов: Я понял. Я от вас примерно и ждал такого же ответа. Что ж вы сразу нас за идиотов пишете. То есть в данном случае вы гранты, действительно, получаете, вопрос лишь в политической деятельности.

Игорь Аверкиев: Конечно, само собой.

Роман Попов: То есть вы за власть не боретесь, считаете, что это не политика, равно как и центр «ГРАНИ», а они считают, что это политика, потому что просто имеете отношение к политике, как и любой из нас.

Игорь Аверкиев: Да, да.

Роман Попов: Я просто не очень хорошо понимаю, что здесь было бы не политикой. Наверно, мне раньше казалось, может быть, экология была бы не политикой. А потом, когда я увидел абсолютно аналогичные истории с экологическими, с «зелеными» НКО не в нашем регионе…

Игорь Аверкиев: Требование людей, допустим, чтобы уменьшили тарифы на тепло, это политика что ли? Вот в нормальном смысле слова. Они что, за власть борются этим делом? Нет. На западе в английском языке есть специальное слово, оно у нас переводится, как «публичная политика», у них это как «policy» переводится. Есть «politics» - это политика, как борьба за власть, есть «policy», как общественная политика. Вот мы ею занимаемся. Но за такую политику никто никуда никого ответственным никогда не делает.

Роман Попов: Не делал.

Игорь Аверкиев: В мире, я имею в виду. У нас-то понятно, все может быть.

Роман Попов: Вы вместе с Сергеем Исаевым и коллегами правозащитниками посетили ИК-28…

Игорь Аверкиев: Нет, нас только двое было.

Роман Попов: Вдвоем были? В данном случае ваше солидарное мнение двух человек…

Игорь Аверкиев: Ну да.

Роман Попов: …которое растиражировали журналисты «Эха Перми», в данном случае на наш сайт смотрю, и сказали, что как-то жирно живет Мария Алёхина.

Игорь Аверкиев: «Жирно» - не наше слово.

Данил Постаногов: Но жаловаться ей точно грех.

Роман Попов: Я так трактую ваши слова.

Игорь Аверкиев: Понимаете, история же давняя, я думаю, без некоторого анонса в прошлое не обойтись. От меня же никогда не слышали, что я чего-нибудь про нее говорил с тех пор, как она к нам попала, хотя вроде бы должен был чего-то сказать. Не говорил, потому что я, как бы, лицо заинтересованное. Я в свое время жутко на них разозлился, и ругался, и писал специальные статьи и так далее. И в этом смысле я решил не соваться в эти все дела здесь у нас. Но поскольку в последнее время там очень много московских правозащитников, там телефоны все обрывали: как же так, как я терплю, что там у нас такой произвол происходит и так далее. Ну надо, значит, надо, видимо, все-таки судьба меня догнала в этом смысле, надо сходить посмотреть. И мы с Исаевым пошли. Про «жирную» жизнь. Конечно, она не жирная, в тюрьме она жирной быть не может, но она, конечно, у нее там особенная. То есть человек, сидящий в тюрьме и каждый день принимающий гостей, причем, гостей в прямом смысле слова, то есть не только адвокатов почти каждый день, но и своих друзей, приятелей из Москвы и так далее. Плюс ко всему она ведь жаловалась, что она находится в информационной блокаде. Какая, к черту, информационная блокада, когда ты каждый раз напрямую встречаешься со своими друзьями и адвокатами. Плюс ко всему там не подтвердилось то, что ей не дают звонить. Когда мы с ней встречались, она...

Роман Попов: У нее зазвенел сотовый телефон?

Игорь Аверкиев: Нет, мы конкретно спросили: «А вы когда последний раз пытались позвонить и вам не дали?» Нет, в последние дни не звонила. То есть, видимо, не было необходимости. Был там факт, что отец с ней не смог связаться по видеотелефону. Кстати сказать, очень продвинутая колония, там связь с родственниками по видеотелефону. Но там какая-то была очередь, ему чего-то не удалось. Мы сказали, что это безобразие, что родственникам такой «знаменитой» заключенной чего-то не удается. В общем, сказали, что исправятся. Но в целом, конечно, никакой информационной блокады нет даже в помине.

Данил Постаногов: Вот эти встречи с друзьями администрация позволяет ей почему? Вы общались с администрацией колонии?

Роман Попов: Не с друзьями там все-таки, а с адвокатами, нет?

Данил Постаногов: Ну вот Игорь Валерьевич говорит именно, что со знакомыми, с друзьями.

Игорь Аверкиев: Приехал муж Толоконниковой, когда мы там были, и с какой-то еще девушкой. Понимаете, там администрация по-своему же сама запугана, она не знает, как себя вести. Она постоянно мечется от того, чтоб ей как можно больше чего-нибудь разрешать, чтобы скандалов не было, а, с другой стороны, тут же как можно больше закручивать, потому что там начинаются всякие последствия. Ей разрешают потому, что, если не будут, то чего: то опять  вся мировая общественность обвинит во многом чем. В общем, там все очень сложно.

Роман Попов: В данном случае, когда ей разрешают, она борется за свои законные права? Они должны ей разрешать априори?

Игорь Аверкиев: В принципе, они могут ей разрешать, но там есть ограничения по свиданиям, то есть не каждый день, поэтому там есть некоторые снисхождения.  Прямого запрета встречаться каждый день нет, но есть нормированный, как часто встречаться. Ей разрешают каждый день, тем более, что с адвокатами, в принципе, возможно по мере необходимости.

Роман Попов: По отношению к другим заключенным Мария Алёхина находится в привилегированном положении? «Привилегированном» - я говорю незаконно привилегированном.

Игорь Аверкиев: О привилегированном мы говорили, прежде всего, в отношении всякого информационного, все остальное... я думаю, советские привилегии были все законные. Допустим, все распределители, были созданы официально. Поэтому привилегия это не только незаконное. В чем там смысл? В армии были, нет? В казарме жили? Так вот она все это время в казарме не живет, хотя должна. Все это время она живет в отдельных нормальных камерах: либо это, в так называемых, безопасных, это, по сути дела, карцер, в котором телевизор, кстати сказать. Телевизор положен на один отряд. Но поскольку она живет отдельно, должна пользоваться всеми удобствами, соответственно, у нее должен быть телевизор только у одной. Потом в санчасти, тоже одна. То есть самая главная проблема, как в армии, так и в колонии, это постоянно ты на виду, постоянно с кем-то, постоянно в общении, постоянно в одной казарме и так далее. У нее этого нет. Это не одиночка. Она может ходить на прогулки, встречаться с людьми, посещать медсанчасть, магазин и так далее. Это не одиночное заключение. Там был конфликт, ее в безопасные условия перевели, но администрации это оказалось удобным. То есть в безопасных условиях она меньше общается, ее никто особенно не видит, поэтому и меньше ?????? (неразборчиво), и у нее меньше оснований жаловаться. Администрация на три месяца ей такую возможность предоставила, и потом хотела еще на три месяца. Но тут уже прокуратура выступила против, что, как бы, нет оснований снова продолжать вот это все. То есть это, с одной стороны, все по закону, безусловно. Она такой VIP-заключенный. Я поскольку в колониях побывал практически во всех в нашем крае, примерно понимаю, как там жизнь устроена. Это, конечно, очень хорошо. Она не работает. Ее определили инструктором в ПТУ. Она ни разу, как все, не сидела по 7-8 часов не кроила эти самые бесконечные всякие штуки. Вот она там инструктор. Чего она там делает, сама толком не знает, но тем не менее. Понятно, что это все по закону, но она, действительно... вот как больших блатных сажают на особые условия, так и больших политических у нас. Боятся, видимо, и тех, и других. Так себя ведет администрация.

Роман Попов: Но ничего незаконного в ее привилегиях вы не увидели?

Игорь Аверкиев: Нет-нет, незаконного нет. По крайней мере, на первый взгляд не бросается.

Роман Попов: Вполне возможно, что если кто-нибудь из других заключенных начнет себя вести похожим образом, жалобы, что-то еще...

Игорь Аверкиев: Жалуются все и много, это нормальное дело. Она в этом смысле не это...

Данил Постаногов: Просто Европейский Союз про них не говорит.

Роман Попов: Первопричина ее привилегированного положения была в том, что она Мария Алёхина из Pussy Riot , или в том, что она себя как-то так ведет в колонии?

Игорь Аверкиев: Конечно, все вместе. Мария Алёхина  из Pussy Riot, которая, в связи с тем, что она Мария Алёхина из Pussy Riot, ведет себя определенным образом.

Роман Попов: Когда она ведет себя определенным образом, по вашему мнению, она поступает некорректно по отношению...

Игорь Аверкиев: Нет, она нормально поступает. То есть она жалуется на те вещи, которые считает либо незаконными либо еще какими-то, либо плохими. Иногда она ошибается в трактовке, поскольку сидит недавно и не понимает, что в колонии свои правила. То есть жаловаться — это нормально, естественно и правильно. Тут даже вообще никаких проблем нет с этим.

Данил Постаногов: И при этом, так скажем в кавычках, политический вес,  который они заработали, Почему бы не использовать для того, чтоб нормально жить... относительно.

Игорь Аверкиев: Понятно, что это уже субъективное мнение будет, но общее впечатление у меня такое, что, как бы, она пришла в колонию и так вот - а теперь я буду правозащитницей.

Роман Попов: И ваше отношение к этому?

Игорь Аверкиев: Да не к этому. Пусть она будет хоть кем. Мы же пришли проверять конкретные жалобы. Там, самое главное, было, почему я еще завелся, что там мои коллеги из Москвы говорят, что там мощное ужесточение режима. А я примерно знаю, как женские колонии живут. В моем представлении, чтобы там были какие-то суперспециальные меры с ужесточением, это нужно там че-то произошло ну вообще уже сверхужасное. Поэтому мы поехали. Там ужесточение. То есть она писала в своей жалобе, что заключенные 2-го, 16-го, еще одного отряда из-за нее заперты под замком. Выясняется. Есть спальный барак, вокруг него двор, двор окружен сеткой, то есть решеткой. Внутри двора заключенные делают, чего хотят — гуляют, ходят, курят и так далее. А за решетку выйти со двора, там специальная дверь, нужно спрашивать разрешение, выходить только строем, коллективно и так далее. Так вот эти решетки, эти двери в эти локальные участки снабжены электронными замками. Чтобы там не бегать всякий раз, кнопку нажимаешь, по связи связываешься с дежурным, говоришь, куда вы пошли, 7 человек в санчасть, тебе говорят «Ладно, идите». Кнопку нажимают, дверь открывается, ты выходишь. Электронные замки сломали и повесили на их место обычные замки. Теперь, когда я спрашиваю, можно мне пойти куда-то, мне говорят «Да, можно», и я 2, 3, 4, 5 минут жду, когда дежурный придет и откроет физически этот самый звонок. Вот ожидание открывания звонка есть ужесточение режима в этой колонии, чтобы все заключенные плохо думали о Марии Алехиной. Ну все, ну куда еще? Ну бред абсолютный. Понятно, что это неудобно, хреново, но это не ужас, да даже там не один ужас. Плюс ко всему, там было, что и заключенные теперь не могут попасть в медсанчасть. Просто ложь. Они в нее могут попасть с опозданием на 2, 3, 5, 7 минут. Причем в очереди будут стоять час в самой медсанчасти. То есть, как к этому относиться?

Роман Попов: Не знаю, я просто задал вопрос.

Игорь Аверкиев: Мы написали, что сведения о том, что произошло ужесточение режима, не соответствует действительности, не произошло. Хотя, мы об этом начальству сообщили, что само по себе три недели ремонтировать замки на этих самых, это, конечно, халатность практически. С этим попросили, чтобы разобралось высшее руководство с руководством колонии, и выяснили, кто там эту халатность допустил, почему вдруг... Администрация, конечно, у нее своя игра. Вполне возможно, что это не совсем случайно. В общем, и те виноваты, и это абсолютно Мария преувеличила события. Кстати сказать, администрация делает, по-моему, много глупостей именно потому, что не понимает, чего делать. Она хочет себя обезопасить и так, и сяк, и всяко, и в итоге делает одну глупость за другой.

Роман Попов: То есть была бы воля администрации, Алёхина давно была бы на свободе.

Данил Постаногов: Ну чтоб отделаться.

Игорь Аверкиев: В смысле от греха подальше, конечно же, само собой. Именно поэтому ее одну и держали, всё там замечательно просто. Ей туда еще бы не телик, а еще бы чего-нибудь прислали, только была бы тишь да гладь.

Данил Постаногов: Выставка «Welcome Sochi» товарища Слонова, которую разместили на «Белых ночах», вы ее видели уже в том году.

Игорь Аверкиев: Да.

Данил Постаногов: Как ваше отношение?

Игорь Аверкиев: Как антитоталитарный художественный жест, это замечательная выставка, даже вопросов нет. То есть она очень тонко подмечает вот эти особенности современного официального спорта. Но другое дело, что если «Белые ночи» - это реально карнавал, и наличие на карнавале острой политики, как бы, не совсем хорошо. Проблема в том, что просто нужно было с самого начала думать и всё. И если уж это случилось, то, безусловно, выставку, может быть, и надо было бы убрать, но тут же, буквально, где-нибудь рядом разместить. Сейчас она вообще пропала, ее нету.

Данил Постаногов: Да, говорят, что часть экспонатов вывезли вообще в неизвестном направлении, хотя частично она открылась.

Игорь Аверкиев: Более того, нигде ее размещать уже не собираются, хотя поначалу обещали. Вот это уже в чистом виде цензура, безобразие и все прочее. То есть я бы просто сделал как: ее убрали, тут же в КДЦ бы где-нибудь в коридоре разместили, в крайнем случае, в музей «PERMM» отвезли, и указатели поставили.

Данил Постаногов: Собственно, Марат Гельман сказал, сегодня они все-таки открыли все три выставки, которые были закрыты, и с чебурашками этими, медвежатами.

Игорь Аверкиев: Они нашли, да?

Данил Постаногов: Да, может, не все. И «Новый Барбизон», и еще одна выставка, которая была закрыта на Пермской, 59, все разместили в «PERMM» в итоге.

Роман Попов: В правом крыле.

Данил Постаногов: В правом крыле, назвав это «отдельные независимые площадки».

Игорь Аверкиев: Правое крыло, там, где детский проект у них.

Роман Попов: Я знаю, что у них детский проект на чердаке, поэтому называется «Чердак».

Данил Постаногов: Не суть. Но вот есть поднявшийся скандал, письма наших депутатов и сенаторов, которые опубликовали в «Звезде», после этого выход министра культуры Гладнева, который сказал «все закрыть, все запретить». Потом и Басаргин у нас не вытерпел. 

Игорь Аверкиев: Они все мракобесы и всё, вот просто мракобесы. Потому что карикатура есть карикатура. Даже вопросов нет. Ничего там такого сверх, не знаю, ужасного, чтобы оскорбляло бы чувства очень многих групп населения, нету. Все, кто с чувством юмора, понимают. То есть это не акция Pussy Riot, я извиняюсь. Это реальная сатира, реальный юмор. Я думаю, это общее закручивание всего, фундаментализм всякий просто обрушивается на страну, все с ума сходят, и главное, никто толком не знает, чего делать, и на всякий случай перестраховываются по максимуму просто. И вот эти максимальные перестраховки будут нас сейчас преследовать просто, не знаю… а потом ????? (неразборчиво) это все при сталинизме живем.

Роман Попов: То есть история со Слоновым – перестраховка?

Игорь Аверкиев: Да безусловно. Как я понимаю, ее по началу просто ФСБэшнки обнаружили, сфоткали, своим послали куда-то, оттуда даже, наверно, ничего и не пришло. А тут все, слух пошел… Да, и потом, Олимпиада - это, действительно, практически для Кремля святое. И чем ближе к сроку, тем больше, плюс коррупционные скандалы, то да сё, пятое-десятое. В общем, я думаю, что это все равно, что в свое время на 6 статью Конституции, где роль КПСС, покушаться ?????? (неразборчиво), сейчас на Олимпиаду. Потому что, действительно, наше все уже стало. Продуем Олимпиаду, путинский режим рухнет.

Роман Попов: Видели количество людей, которые подписались под письмом спортсменов?

Игорь Аверкиев: Количество, нет.

Роман Попов: Дело в том, что не очень много людей.

Игорь Аверкиев: Да я думаю. Сумасшедших-то не очень много.

Роман Попов: Нет, они не сумасшедшие. Это реальные спортсмены, самые настоящие.

Игорь Аверкиев: Я не спорю. Но спортсмен, прощу прощения, между сном и тренировкой у него же ничего нету.

Роман Попов: Там руководители спортивных объединений.

Игорь Аверкиев: Тем более. А это чиновники. Они полностью кормятся с бюджета. Ну че смеяться, им сказали – они сделали.

Роман Попов: В данном случае вы не верите в то, что они пришли, посмотрели и оскорбились?

Игорь Аверкиев: Нет-нет. То, что они сами стали друг друга обзванивать: «ты знаешь, тут такой ужас, там все», и вот тут же собрались, да нет, конечно. Всё там чиновники конкретно по списку обзвонили всех самых титулованных, сказали че делать и всё.

Роман Попов: Дальше. Телесюжеты. Телеканал «Россия», телеканал ТВЦ, всякого рода Твиттер-записи, и большая волна в интернет-медиа про Виктора Басаргина. Самое, что интересное, Алексей Пушков у себя в сюжете про «Белые ночи», телеканал «Россия» про ПСК, наша аудитория, наши слушатели двумя третями против одной голосовали, что эти вещи вообще не связаны. Они говорили, что наезд на «Белые ночи» наезд на «Ночи». Наезд на Басаргина – это наезд на Басаргина. Что это разные вещи. Как вам?

Игорь Аверкиев: Знаете, это надо быть, конечно, политологом, политиком, который реально за всем этим следит. Я не понимаю очень многих вещей, которые там связывают все эти тенденции в Кремле, у нас. Понятно, что Басаргин, он все более в целом, он все в более такой неадекватной ситуации, то есть он там не так сделает чуть-чуть. Вся неадекватность у него не зашкаливающася в отличие от Чиркунова, но ее много. То есть там чуть не так сделает, тут чуть не так, там примет решение, потом от него откажется. То есть, конечно, это все накапливается, и рано или поздно приведет к каким-то… вот сейчас приводит к этому. Мне нечего сказать по поводу причин всех этих политических наездов, они очевидны. Но я думаю, что с «Белыми ночами» - это все-таки там типа Суркова через Гельмана добивают, так еще вполне возможно.

Роман Попов: То есть вы бы тоже разделили две эти истории?

Игорь Аверкиев: Да, конечно. Потому что «Белые ночи» - это все-таки свое, само собой.

Роман Попов: И поэтому, когда Гельман у себя пишет, что наезд на него – это наезд на Басаргина, или в рамках заезда на Басаргина тут еще захватили его, он в данном случае скорее лукавит?

Игорь Аверкиев: Это мания величия.

Роман Попов: Вы смотрели хотя бы что-нибудь из разоблачительного про «Ночи», нет?

Игорь Аверкиев: Нет, нет, ничего. Вот все эти сюжеты, я просто не в курсе.

Роман Попов: То есть вы, скорее, шум потом уже отследили.

Игорь Аверкиев: Меня, во-первых, какое-то время в городе не было, почти неделю, поэтому я не в курсе. Но я был на самих «Белых ночах», поскольку у меня много художников знакомых, участников. Я со многими пообщался, переговорил, примерно понял, в каком безобразии там всё находится.

Роман Попов: Виктор Басаргин у себя в Живом Журнале, тоже рассказывая о «волне недружественных выпадов в СМИ» (это цитата), говорит о сюжете  о проблемах тарифов ЖКХ. То есть он говорит о сюжете телеканала «Россия». Он, отвечая всем скептикам записью у себя в ЖЖ, также дистанцируется от «Белых ночей», не упоминая ни слова о наезде на «Белые ночи».

Игорь Аверкиев: Я думаю, правильно. Конфликт вокруг тарифов ЖКХ – это серьезный и социальный, и политический конфликт, это понятно. У него об этом должна голова болеть.

Роман Попов: И дальше еще его реплика их ЖЖ: «Хочу обратиться к тем псевдопатриотам, которые гонят эту волну, к тем, кто, говоря о защите Пермского края, Перми и жителей, на деле мажет их грязью. Вам мешает губернатор, так разбирайтесь с губернатором. Зачем портить имидж Перми и края». А можно разбираться с губернатором, не ударяя по имиджу Перми и края?

Игорь Аверкиев: Я контекст не понимаю: а патриоты-то здесь причем?

Роман Попов: «К тем псевдопатриотам, которые гонят волну?» Мне кажется, имеется в виду, псевдопатриоты пермские, пермско-региональные. То есть те, кто радеют за край, как бы, на словах.

Игорь Аверкиев: И говорят ему, что он че-то плохое для края делает, да, 

Роман Попов: Да-да.

Игорь Аверкиев: …новый подход.

Роман Попов: Вы думаете что новый необоснованный? А как возьмем, допустим, реплики: «Пришел Басаргин, продал всех Вексельбергу». Ну вот он, собственно, к ним и обращается.

Игорь Аверкиев: Вообще, конечно, если по большому счету, то для простого смертного какая разница, кто застраивает город, главное, чтоб застраивал хорошо. В этом смысле все сложно. Если Вексельберг все хорошо сделает, ради бога. Но другое дело, что любой, мы по Гельману видим, что любой человек, которому гарантирована монополия, в конечном счете, наглеет, и получается всякая фигня. Поэтому в этом смысле это, конечно, плохо.

Роман Попов: Кстати, по поводу «лишь бы застраивался хорошо». Не так давно был в Самаре, ездил на «Рок над Волгой». Наблюдал то, как много у них построено за последние годы явно новое.

Игорь Аверкиев: Всего.

Роман Попов: Нет, не всего, а дорогих многоквартирных комплексов. Дорогих.

Игорь Аверкиев: Ну как в Москве, те же самые «Алые паруса» и так далее.

Роман Попов: В Москве понятная история. В Самаре. Их там чуть меньше 2-х миллионов человек. Их больше, чем нас, вопросов нет.

Игорь Аверкиев: Не чуть меньше, а их значительно меньше. Их там чуть больше миллиона. Они нас превышают тысяч на 100, 200, не больше.

Роман Попов: Они называли эти цифры в районе двух миллионов, говорили, что чуть меньше. поэтому я со ссылкой на них. Но количество этих дорогих комплексов просто зашкаливает. Они на каждом шагу. Понятно, что город распланирован иначе. Понятно, что мы ходили по одной из самых красивых его частей. Понятно, что мы, конечно, были на том пятачке, где выгодно строить дорого. Но их очень много.

Игорь Аверкиев: Только маленькая реплика: может быть, как-то там особенно это ????? (неразборчиво), а. может быть, все по-другому. Может быть, наши элиты более продвинутые, и они селятся в коттеджах, а не в громадных домах в центре города.

Роман Попов: Я вас уверяю: у них хватает коттеджных поселков.

Игорь Аверкиев: Я просто к примеру говорю. Может, у наших просто нет такой потребности обязательно жить в центре и так далее. Хотя… То, что мы отстаем и в развитии элит, это безусловно, конечно. Это даже вопросов нет. Если это показатель, то…

Роман Попов: Мне лично кажется, что это действительно показатель. Как не прискорбно, это показатель, равно, как и длина пробок из дорогих машин это, в общем, тоже показатель. Пробок, которые в такой… в центре города необоснованно, просто их много. То есть такое затрудненное движение. Стоят «мерсы», «койены» и так далее в очереди.

Игорь Аверкиев: Я на это меньше внимания обращаю , поэтому тут, конечно, ничего сказать не могу.

Роман Попов: Вы в трамваях ездите, я знаю.

Игорь Аверкиев: Чуть опоздал.

Роман Попов: Из-за трамвая?

Игорь Аверкиев: Из-за автобуса.

Роман Попов: Из-за автобуса все-таки. Как вам сам факт того, что поучиться у наших транспортных инженеров в организации движения, в частности, на примере улицы Ленина: выделенка под трамвай, запрет заезжать на трамвайные пути и так далее. Приезжает огромное количество людей из других городов. Съемочная бригада из Казани, которая снимала десятиминутку огромную такую, чтобы у себя гонять, это просто один из показательных примеров.

Игорь Аверкиев: Ленина, действительно, в этом смысле хорошо устроена, но это классика «чиркуновской» политики. То есть в одном месте сделать конфетку, а остальное пусть все загибается, как хочет. Вот если бы это все было бы сделано на всех остальных улицах, и так далее, но у нас возможности такой нет. Но это все пиар в чистом виде, он до сих пор работает.

Роман Попов: Наш город выглядит структурированнее, к примеру, транспортно структурированнее, нежели даже Самара. По отношению к движущимся трамваям, а не стоящим в пробке, это видно хорошо.

Игорь Аверкиев: Я вот про трамвай и говорю, но это на Ленина.

Роман Попов: Не только. А Мира? Что вы про Мира не говорите?

Игорь Аверкиев: Про Мира… я там редко бываю, конечно.

Роман Попов: Там та же самая история с выделенкой трамвайных путей. Это не так распиарено, и нет велодорожек по бортам, но в целом на трамвайные пути там заезжают только откровенные хамы, и то не всегда.

Игорь Аверкиев: Нет, я-то все-таки сужу по тому, как реально много пробок днем, что не позволяет мне вообще никуда добираться и так далее. То есть в этом смысле для меня все одинаково.

Роман Попов: У нас сейчас идет большой масштабный фестиваль «Белые ночи». Вы ходите на мероприятия фестиваля?

Игорь Аверкиев: На мероприятия нет. Я просто зашел два раза вчера и позавчера, просто в целом посмотрел, как это все. Я на мероприятия уже давно не хожу вообще ни на какие.

Данил Постаногов: Скучно или толкаться лень?

Игорь Аверкиев: Ну скучно, наверно, да.

Роман Попов: То есть вы для себя там ничего не нашли?

Игорь Аверкиев: Я уже и перестал искать. Условно говоря, я свои вот эти такого рода удовольствия получаю либо в интернете, либо, прошу прощения, иногда бываю за границей, либо читаю книги. И попадаю в Москве или в Питере на какие-нибудь, действительно, шикарные постановки.

Роман Попов: В Перми обвалилась часть крыши ПВКИУ. Я вот сейчас смотрю. Декоративная часть кирпичной стены снесла ограждающий забор и засыпала кирпичными осколками и пылью автомобили, припаркованные в радиусе 50 метров. Никто не пострадал, пешеходы не пострадали. Инцидент произошел накануне вечером, кстати.

Игорь Аверкиев: А никто не пострадал сегодня.

Данил Постаногов: Вот если бы пострадали…

Роман Попов: А так как никто не пострадал, у нас, соответственно, это и в медиа-пространство толком не попадало. Четырехэтажка долгие годы находилось в запустении, четырехэтажное здание где-то там должно быть рядом кирпичное, тоже не знаю, в декабре было поставлено на учет как объект культурного наследия. А сейчас рабочие разбирают его на части, здание лишилось крыши и большей части внутренних перекрытий. Почему, собственно говоря, я обращаюсь к этой теме. У нас объект культурного наследия рядом с пивзаводом разбирают на части.

Данил Постаногов: Там тоже стены рушатся, и тогда уже гробятся рабочие.

Роман Попов: У нас объект культурного наследия здесь разбирают, у нас снесли несколько старых домов на Разгуляе. Подозреваю, что не объекты культурного наследия, потому что там просто снесли без лишнего шума. Как вам такая работа с объектами культурного наследия? 

Игорь Аверкиев: Вот это как раз мы еще мало знаем. Насколько я понимаю, как раз в связи с тем, что будут застройки в кварталах Разгуляя, и между Ленина, Кирова, еще где-то, то сейчас там планируется снос вообще очень много чего, в том числе и объектов этих самых. Сейчас как раз просто время… нужно найти конкретно документы, дома, здания и вовремя принять какие-то меры либо по их демонтажу и переносу, либо по сохранению. Это как раз та самая ситуация с Вексельбергом и все прочее, когда срочно нужно передавать самые лакомые куски в центре города под застройку, и. видимо, уже ни с чем не считаются. Ведь заморозили давным-давно пивзавод, и ничего, а тут все снова.

Роман Попов: То есть вы считаете, что ответ от чиновников о том, что, дескать, мы сейчас разберем, а потом восстановим в прежнем виде, но уже будет новое?

Игорь Аверкиев: Я бы не верил вообще никаким обещаниям чиновников, которые так начали связываться с дополнительными инвестициями. Это они сейчас говорят, что сделают, а как будет на самом деле, это все нужно контролировать, безусловно. Проблема в том, что у нас кроме Дениса Галицкого вообще некому контролировать все вот эти градостроительные дела. Есть один хороший сумасшедший, но у него сил на все не хватает.

Роман Попов: А кроме Дениса Галицкого никто не разбирается.

Игорь Аверкиев: Широкое движение, чтоб хотя бы просто акции какие-то устраивать, подписи собирать. Все он один. То есть это проблема. Все заинтересованы в том, чтобы город был нормальный, а никто личное время в это вкладывать ни хрена не хочет. Обидно просто.

Роман Попов: Обратите внимание, что у нас на данный момент практически полностью замерла общественно-политическая жизнь. У нас отгремели скандалы с Заксобрании, замерли, отгремели скандалы в гордуме, замерли, и ощущение, что всё отложено даже не на несколько недель..

Данил Постаногов: До сентября.

Роман Попов: …а вот где-то до сентября. И город встанет скоро, никто не будет никуда ходить, никто не будет ходить на работу. Пробок с утра нет практически, я уже обнаружил это, я регулярно просто утром езжу…

Игорь Аверкиев: Сегодня я попал в пробку.

Роман Попов: Вам просто повезло. Что происходит летом с нашим городом? Ведь насколько я понимаю, относительно пробок это актуально для многих миллионников, но относительно замирания жизни, так что новостники начинают вешаться…

Игорь Аверкиев: У меня-то как раз другое впечатление за многие годы вот по своей организации. Думаю: ну всё, вот июнь примерно последний месяц какой-то активности, нашей, по крайней мере, и потом мы отдохнем. И начинается: просто вот в июле и августе что-нибудь да происходит, то есть постоянно приходится чем-то заниматься. Вот просто это уже бич какой-то, поэтому у меня нет такого ощущения, что летом замирает всё всегда. Другое дело, что в этот раз у нас местной политики почти нет. К ней никто не приучен и они жутко устали, когда ею занялись вот… Они просто, видимо, изношены, им нужно делать релаксацию до сентября.

Роман Попов: В Хургаду, ребята, в Хургаду.

Данил Постаногов: Если вспомнили про политику под конец. У нас в начале прошлой недели Юрий Борисовец высказал идею о том, чтобы проводить муниципальные выборы глав районов и городов не в два тура, как сейчас, а в один тур. У нас, конечно, Константин Николаевич Окунев возбудился. Вам как такая идея?

Игорь Аверкиев: Это очень приятно от него слушать, поскольку более 100-процентного симптома кризиса загнивания «Единой России» просто быть не может. То есть их кандидаты после первого тура еще могут выиграть 30-25 процентами, но со вторым туром, конечно же, у них у всех будут громадные проблемы. Именно потому, что элиты уже более самостоятельные, там есть какие-то свои кандидаты. Вот им сейчас нельзя упустить рычаги в муниципалитетах, иначе их всех поувольняет Путин. Поэтому они цепляются за это. Кстати, это не только у нас, это во многих регионах инициатива такая мудрая, якобы, демократическая. Это просто агония.

Роман Попов: А чем она закончится?

Игорь Аверкиев: О-о-о, че серьезно надо говорить? Я абсолютно уверен, что путинский режим в нейтральном смысле слова, ему все равно недолго осталось, и в силу всяких обстоятельств, о которых тут долго говорить, после него придут хуже. То есть те, кому он сейчас открывает дорогу, эти самые всевозможные мракобесы. Условно говоря, люди типа Кургиняна будут на политической волне сразу после Путина. Там будут и православные фундаменталисты, исламские в ?????? (неразборчиво) регионах, вот это все моментально расползется, неофашизм, поддержанный населением. Понятно, что после того, как все им наедятся, будет чего-нибудь получше, но это какое-то время пройдет. Поэтому получается, что сейчас для нормального человека нужно, как бы, из последних сил поддерживать Путина, потому что он хоть как-то, вытаскивая этих людей, он их как бы удерживает. Но, с другой стороны, понятно, что тоже это глупо, да и потом никто уже не сможет его поддерживать, потому что это психологически невозможно. В итоге, в общем, плохо все будет.

Данил Постаногов: Апокалипсис грядет.

Роман Попов: Оптимистично.

Игорь Аверкиев: После Путина будет хуже Путина.

Роман Попов: Вам никогда не казалось .что апокалипсис, в общем-то, уже в каком-то значении, он уже наступил? Мы уже в некоторую постапокалиптическую эпоху начинаем жить.

Игорь Аверкиев: Нет, ну в пост-то нет, все-таки нет. Апокалипсис был в первой половине того века, мы во второй половине века жили в постапокалиптической ситуации. Сейчас будет свой особенный, постмодерный… То есть будет настолько все необычно, непривычно, но всяких ужасов и смертей будет не меньше, по-моему.

Роман Попов: Апокалипсис, который наступил в середине прошлого века, коснулся практически каждого на всей планете, почти.

Игорь Аверкиев: Да-да.

Роман Попов: То есть невозможно было взять, уехать и переждать. сейчас тоже будет…

Игорь Аверкиев: Все-таки тогда можно было уехать в Афганистан или в Африку, или в Латинскую Америку, кстати сказать. Сейчас проблема в том, что точно уже никуда нельзя будет уехать. Потому что кризис западного мира и второе переселение народов, оно так вот все… просто кошмар. Европейцы к нам кинутся, как в убежище. Чего мы с ними будем делать? Ужас.

Роман Попов: Ну как? Мы будем осуществлять историческую миссию России. мы будем спасать мир.

Игорь Аверкиев: Да, мы будем реально третьим Римом, это само собой, кстати, и придется. Европейскую цивилизацию, кроме нас, спасать некому будет, но это такие расходы.

Роман Попов: То есть идеальный вариант обзаводиться родовым гнездом здесь, а не искать счастье там.

Игорь Аверкиев: Там им осталось легкой жизни лет 10.

Роман Попов: И последний момент, расслабимся на последние три минуты. В Перми украли 150 метров железнодорожного полотна. Материал телекомпании «Рифей». В результате потерпел крушение товарный вагон. Вагон с солью следовал из Оренбургской области на одну из местных продуктовых баз. На Сортировке его подхватил маневровый. В районе Гайвы закончились рельсы, тепловоз прошел прямо и устоял, вагон опрокинулся, содержимое – наружу. Уцелевшие мешки потеряли товарный вид. Материал на «Рифее» я смотрел вчера. Если честно, я не понимал – мне смеяться или плакать? Потому что, с одной стороны, ничего смешного тут нет. С другой стороны, ну ведь это только у нас могли взять и украсть 150 метров рельс.

Игорь Аверкиев: Понятно, что это всё абсурд и ?????? (неразборчиво), но мне еще непонятна просто логика. Они же не цветной металл. В принципе, железо, такого, как рельсы, его до фига везде, вот если на металлолом. Куда им понадобилось просто железо, ни бронза, ни медь, я не понимаю.

Роман Попов: Строят что-нибудь.

Игорь Аверкиев: Совсем какие-то местные очень бедные люди, им нужно что-то типа свай, еще чего-нибудь такое, ну вот разве что так. Это очень бедные люди.

Роман Попов: Но если так, тогда вообще все по Чехову.

Игорь Аверкиев: У нас и до него все по Чехову было, и после него все по Чехову. У него есть гениальна формула.