"Актер - это мой работодатель, и я должен обеспечить его нормальными творческими условиями. Это моя миссия", - Анатолий Пичкалев о работе в театре

Тема:  Биография Анатолия Пичкалева

Гость: Анатолий Пичкалев, директор пермского академического "Театра-Театра", председатель пермского отделения Союза театральных деятелей России

Дата выхода: 08 марта 2015 года

Программа: «Биография»

Ведущий: Нина Соловей

- Наконец-то мы с вами в этой программе встретились. Программа называется "Биография", поэтому придется пройтись по некоторым ключевым вехам вашей биографии. Насколько мне известно, вы закончили учебное заведение, далекое от театра.

- Ничего не предвещало...

- В то время у нас была самодеятельность. Я занимался в детской студии "Ровесник" при ДК.

- То есть, во время учебы вы еще и театром занимались?

- В школе, да. Ну, это был не театр. Театральный коллектив "Ровесник"

- Все равно, творчество.

- Да, мы занимались, спектакли ставили, принимали участие в новогодних сказках. Все так по-настоящему.

- Мальчишка вы заводной были, яркий...

- Это правда. Я был комсомольским лидером, был командиром комсомольского штаба Свердловского района. Был председателем совета дружины, комсомольским лидером в школе. Я все ступеньки, которые были в советскую эпоху, прошел по-настоящему.

- От кого вам достались эти лидерские качества?

- Скорее всего, от мамы. Папа был спокойным человеком, а мама, как я ее называл за глаза, советская авантюристка. Конечно, в хорошем смысле.

- А кто были ваши родители?

- Обычные советские труженики. Папа из села Чистопереволоки Частинского района. Я съездил после его смерти на его родину. там все были Пичкалевы. Мама из села Демино - это в районе нынешних Горшков. Когда нас туда ссылали на лето, для меня это было целое путешествие. Мы туда целый день добирались. Это сейчас  - 45 минут и ты в Горшках. А раньше - на трамвае, потом на пароходе, потом семь километров пешком. Это было для меня так далеко! Мама была, как я понимаю по прошествии времени, не простой крестьянкой. Когда мы ездили мимо села, она показывала остатки их дома. А остатки были кирпичные. Вы понимаете, что кирпичных домов у простых крестьян не было. Для меня это осталось загадкой - к какому сословию она принадлежала.

Они повстречались в Краснокамске, где строили наш знаменитый ЦБК и вот, с тех пор они жили вместе до самой смерти.

- Они снисходительно относились к вашему увлечению театральным кружком? Вроде бы, с одной стороны, мальчишка, увлекается химией, машинами, все как положено...

- Я боготворю маму, потому что она все мои начинания поддерживала. Она очень тепло относилась к моим друзьям. Штаб-квартира была у нас. Родители знали, что мы ничего предосудительного не сделаем. Мама радовалась всем моим успехам, ходила на спектакли. Она была ужасно рада тому, что я поступил в Политех. А дальнейшее направление - это, конечно, Борис Мильграм. Наши пути с ним сошлись. Он тоже окончил Химфак, только по другой специальности.

- Химические опыты в детстве дали свои последствия (смеются).

- Мы встретились с Борисом, начали заниматься самодеятельностью, ставили миниатюры знаменитые Ильченко и Карцева - студенческие миниатюры "студент умный, профессор дурак".  Потом "Арлекин" Игоря Тернавского. Мы стояли у истоков создания этого коллектива. В первом наборе были: я, Борис Мильграм, Валера Картазаев, Лена Перельман... Много было ребят. Потом я с трудом закончил Политех. На втором курсе меня чуть не отчислили из института, потому что театр отвлекал. Гастроли, поездки, девчонки.. Театральная богема, она имеет свой шлейф, поэтому к окончанию летней сессии после второго курса, у меня из пяти экзаменов был сдан один. Я уже мысленно готовился в Армию, но мне попался преподаватель не помню имени - отчества, не помню по какому предмету... "Ты сдал предмет?". Я говорю - нет. "Приходи завтра, будешь сдавать". И кое-как мне троечку поставила. Это послужило толчком. Постепенно я сдал сессию, поступил на третий курс, а на четвертом - пятом даже получал стипендию.

- Обошлось без отцовского ремня.

- Отцовского ремня, наверное, не было бы (смеются), но красная армия мне светила по полной программе.

- Могли вы тогда предположить, что впоследствии театр станет вашей основной работой?

- Нет, я даже не мечтал об этом. Это было увлечение. Молодость, гастроли, поездки, известность... Когда мы сделали с Борисом Мильграмом "Мистер Твистер, бывший министр", нас просто на улицах узнавали. Мы выступали в передаче "Шире круг". Это грело, конечно. Но, предполагать, что я буду театральным управдомом... ну точно об этом я не думал.

Расскажу, это не секрет... Уже на пятом курсе я занимался научно-исследовательской работой. Мы занимались грануляцией отбеливающих веществ. Вы же знаете, что сейчас все синтетические порошки в гранулах, чтобы не пылили. а раньше были порошки, которые пылили. Вот я этой проблемой занимался и по окончании института меня пригласили в институт ВНИИ Химпроект. Там мы занимались грануляцией. К сожалению, за полтора года работы там, я получил шикарную аллергию, был весь покрыт пузырьками. Я был вынужден уйти из химии, к сожалению. Мне очень нравилось. Наверное, я уже достиг бы каких-то высот. Но, выбора не было. Потом меня пригласили быть директором студенческого клуба, где, собственно, я был в "Арлекине", занимались самодеятельностью.

- Директор, все-таки, или художественная должность?

- Нет. Директор. Потом туда пришел художественный руководитель, мой лучший друг Владимир Воробей. У нас все переплетено. Мы так дружили между вузами. Соревновались и дружили. Первое - второе место в самодеятельность - это универ - политех, Дальше шли мед с пединститутом. Мы были соперниками, но мы дружили. не было никаких обид. Это была веселая, жизнерадостная красивая юность.

- В вашей жизни были два театра - драма и оперный. Который из них первым возник?

- В студклубе я проработал 4 года. Потом, как говорят, меня заметили. Тогда же все решала партия. Меня в 28 лет пригласили на должность замдиректора филармонии, к Владимиру Михайловичу Матвееву. Тогда один мой друг сказал: "Толя, соглашайся, будешь "номенклатура". До сих пор стоит в ушах.

Я жутко боялся. В 28 лет быть замдиректора филармонии - это было жутко. Как сказала одна женщина - преступно молодой администратор. Была филармония 4 года. Когда я начал там работать, завотделом культуры обкома партии, сказал мне, что раз уж я пошел в филармонию, надо хоть какое-то минимальное культурное образование. Тогда меня обком партии направил на высшие театральные курсы при ГИТИСе. У меня теперь два высших образования. Вторая специальность "Организатор театрально-зрелищных мероприятий". Диплом ГИТИСа.

- Это приличный диплом.

- Раньше театры, филармонии назывались театрально - зрелищными предприятиями. Нас приравнивали к заводам и фабрикам. После окончания театральных курсов меня пригласили в цирк . Там я работал замдиректором. Опять наши пути с Борисом Мильграмом пересеклись. Боря там был режиссером. Потом пошла череда театральных дел. Игорь Михайлович Ратнер пригласил меня сначала заведующим постановочной частью Пермского театра драмы. Потом, через полгода, я стал замдиректора. Через год, когда Игоря Михайловича не стало, меня назначили директором - распорядителем Театра драмы. Там я проработал долго с Иваном Тимофеевичем. Это была моя самая длительная...

- А что было самым приятным в этой работе? В филармонии артисты сами по себе. Цирк - туда приезжают разные труппы, прокатывают программы. А театр - это ведь совсем другой организм.

- Знаете, я просто люблю работать администратором. Сравнивать филармонию с цирком, дворцом культуры или театром... они разные. Даже театры разные. Театр кукол отличается от театра драмы. Очень много отличий, много особенностей.

- Но есть же и что-то объединяющее. Актеры же как дети - очень обидчивы, очень восприимчивые... (смеются)

- Как сказал Станиславский, актеры как дети. Моя миссия - создание комфортных условий для актеров. Я никогда не стремлюсь войти в творчество, я в этом ничего не понимаю.

- Разве это не задача художественного руководителя?

- Художественный руководитель как раз творческий человек. Планирование репертуарной политики, творческой стратегии. А я... раньше называли хозяйственником. Слово грубоватое, но все как-то понятно. Я отвечаю за администрирование, за финансовые результаты, за транспорт, снабжение, ремонты, декорации, прокат... Хотя актеры бывают разные, я обязан их всех любить. Я не делю их на беленьких и черненьких. Я всегда говорил и буду говорить: мы для актеров, а не актеры для нас. Изначально актер может выйти на площадь, постелить циновку и сделать представление. Мы должны обеспечить ему нормальные условия для творчества и жизни.

- В чем кроется причина вашей любви к актеру? Они делают что-то, что вам не доступно?

- Почему? Не любить свою работу нельзя.

- Есть люди, которые не выносят такой тип человека как актер.

- Театр - это творчество, человек. Зритель приходит смотреть на актеров. Поэтому, актер - это мой работодатель и я должен обеспечить его нормальными творческими условиями. Это моя миссия.

- Приходилось ли вам сталкиваться с ситуацией, когда художественный руководитель говорит: Толя, вот этого актера я больше не вижу в нашем театре...

- К сожалению, приходилось и сейчас мы будем этим заниматься. Вы знаете, этот год для всей страны очень сложный и мы пришли к непопулярному решению избавляться от части актеров, техники, обслуживающего персонала.

- Речь идет о сокращении?

- Да. С кем-то будем договариваться "по соглашению сторон". Кто не будет соглашаться - придется идти на сокращение должности. Придется на эти меры идти. Мы прекрасно понимаем, что ряд актером в театре - это просто балласт. Мы должны от них избавляться. Нельзя паразитировать на театре.

- А если приедет знаменитый, талантливый режиссер и увидит кого-то из этого балласта и возьмет к себе?

- К сожалению, этого не происходит. Это длится не месяц и не два. Это длится годы. Есть люди, которые очень нужны театру, но режиссеры их не видят. Платить зарплату за то, что человек просто числится - это неправильно.

- А у вас ведь там палочная система.

- Мы не говорим о премиальном фонде, из которого выплачивается симулирующая надбавка. Мы говорим про оклад. Он соответствует штатному расписанию и он минимальный - 3 - 5 тысяч рублей.

- Можно ли научиться расставаться с людьми?

- Нет. Вы наступили на больную мозоль. Буквально в эти дни я веду переговоры со многими людьми о сокращении. Я понимаю, что подписываю некоторым смертный приговор. Приходят люди и говорят, что им жить не на что. Тут нужно либо сохранить театр, либо быть жалостливым. Я не могу быть господином. Я всегда ставлю себя на место этого человека. Трудно, очень трудно это дается и каждое увольнение - это рана на сердце.

- А когда речь идет о репертуаре, выборе спектаклей, главный режиссер, художественный руководитель советуются с вами? Может быть, там что-то суперэкстравагантное, радикальное и вы понимаете, что это не продать.

- Все понимаю. Но я не ставлю перед собой задачу диктовать условия творческим людям. Конечно, я могу высказать свое мнение. Но, пока спектакль не поставлен, я не знаю что это за продукт. Диктовать свои условия творческим людям я никогда не буду. Я должен обеспечить условия, чтобы спектакль получился. Мы сделали спектакль. Дальше я, как продавец, должен понять пойдет этот спектакль или нет. Я ставлю перед администрацией задачу - обеспечить десять аншлагов. Дальше уже работа режиссера и актеров. Если сделали десять показов и спектакль не пошел, жизнь его будет коротка. А если как "Монте-Кристо", когда публика валом идет, будем повышать стоимость билетов, спектакль будет жить долго. Моя задача продавать его как можно дольше и дороже.

- Вы давно работаете в театре. Даже в тот период, когда вы не работали в театре, вы в нем присутствовали. Я думаю, что вы по количеству просмотренных спектаклей можете дать фору любому критику.

- Это не так, но когда я учился в ГИТИСе, я был старостой группы. Нам давали пропуски на спектакли и нас были обязаны пускать на свободные места. Я за год посетил 186 спектаклей (смеется). Действительно, у меня был период, когда я работал директором санатория "Демидково", а потом пять лет работал в аппарате "Лукойл-Пермь". Действительно получилось так, что я, не имея театрального образования, очень люблю театр, любой театр. Я счастлив, что сыграл не последнюю роль в становлении театра Панфилова. Когда они только начинали, я пригласил и работать на площадке Театра драмы. Мы с Женей очень друг друга уважали. Мне нравится театр. Н могу объяснить почему. Нравится - и все.

- Что касается вашей важной должности - председатель пермского отделения союза театральных деятелей, все-таки, это общественная организация. Есть огромный "Театр-Театр", в котором каждый день огромное количество событий, проблем с реконструкцией...

- Да, там громадные проблемы.

- ...все эти конкурсы... И тут есть Союз театральных деятелей, несколько театров, которые к вам, как к батьке родному, идут, бьют челом. Вам зачем это?

- Зачем - не знаю. Выбрали, я не мог отказаться. Работаю. Я бы не сказал, что сильно работаю в СТД. Сначала я директор театра, а потом уже председатель. СТД - это объединяющая организация. Я руковожу управлением, у меня есть сотрудники, которые эти занимаются. Я рад, что за время моего правления в СТД мы смогли иного добиться в Доме актера. Это маленькая, но рабочая концертная площадка. Мы выпускаем репертуарный лист, где 25 - 27 спектаклей в месяц. Это полнокровная маленькая площадка. Сейчас мы подсветили Дом актера.

- Туда не стыдно приглашать людей?

- Да. Конечно мы не екатеринбуржский Дом актера - там шикарное здание, но у нас есть своя мулька, у нас очень теплый Дом актера.

- Не во всех ведь театрах такая благостная картина, когда они находят своего «Пичкалева». Есть такая проблема в арт-менеджменте, что есть отличный хваткий менеджер, совершенно не любящий театр или наоборот - театр любит, но не может зайти в кабинет и найти аргументы для чиновников.

- Это сложный вопрос, однозначно на него не ответить. Все зависит от человека. Бывают жесткие ребята, которые не любят театр. Рано или поздно театр такого отторгнет. Работать в театре и не любить его  - это немыслимо. Все равно, так или иначе, ты себя проявишь. Актеры - очень чувствительные люди. Нельзя не любить театр - дом.

- А как найти верный подход, как нашел его, например, Анатолий Савин в Лысьве? Он был не только талантливым директором, худруком, но и почетным гражданином города и находил общий язык с номенклатурщиками.

- Хороший пример. Идеальный вариант, когда художественный руководитель театра и он же администратор. Игорь Тернавский - то же самое. В нем и творчество, знание материала, и администрирование. Чаще люди либо творцы, либо администраторы. Но, я плохо понимаю в творчестве.

- У нас же есть Академия культуры. Там много лет существует отделение Менеджеры культуры. Куда они все? Мы не видим их. Мы не видим их среди организаторов фестивалей.

 - Не знаю куда они все. Кто-то приходит работать. Волонтерами же работают ребята студенты. Если есть какие-то ростки администрирования, я конечно обращу внимание. У нас много ребят работает после академии. И не только в нашем театре. Не знаю почему, но директора - штучный материал. Я дружу с великолепным Толей Четиным, с Мариной Зориной, люблю Ирину Савину. Они любят театр. В театре нужно жить, тогда будет все правильно.

- Говоря о вашей биографии, я не могу не спросить вас об одном моменте, когда в СМИ речь шла о Пичкалеве как о будущем министре культуры. Я помню то время, мы с вами созванивались. Особой радости в вашем голосе я тогда не слышала.

- Я благодарю Бога за то, что этого не случилось. Я не министр культуры.

- Почему? Это тоже управление, тоже менеджмент.

- Во-первых, время прошло и я не хочу это обсуждать.

- Вы не жалеете, что этого не случилось?

- Ни на один процент. Наверное, если бы это случилось, я бы как-то переориентировался. Но, правда, я очень доволен, что меня не назначили. Я считаю себя неплохим директором театра, неплохим менеджером.

- Вы не карьерист?

- Не хотел быть министром, правда. Это не моё. Работу в театре я знаю, люблю, мне не нужно там открывать что-то новое для себя. Я на работу бегу с удовольствием, в 8 утра.

- Виданное ли дело? 8 утра. В театр все люди к 11 приходят (смеются).

- Это осталось от Лукойла. Там меня приучили. С 8 до полдесятого иногда успеваешь сделать больше. чем за весь оставшийся день. Сначала на меня смотрели как на идиота. Когда я работал в Оперном театре, трудно же к директору прорваться, люди поняли, что я прихожу рано и тоже стали приходить с утра. Я сказал: стоп, ребята, это мое личное время, пожалуйста, дайте мне спланировать свой день.

- Вы ведь год назад ушли из оперного театра.

- 16 апреля будет год.

- Насколько я помню, переход был болезненным. Вы уже восстановились?

- Меня часто спрашивают какой театр я больше люблю. Я говорю, что люблю оба театра, но, конечно, на оперный театр было затрачено больше сил. Всегда любишь больше ребенка, который требует большего внимания. Конечно, боль осталась. Она утихает, но когда подхожу к этому зданию, тоска щемит.

- Вы прошли большой путь. Есть же за спиной какой-то тыл, который вас держит, который терпит эти ваши переходы?

- Вы про жену, детей?

- Конечно. Есть же человек, который терпит, понимает, что сейчас Анатолий Евгеньевич сидит на очередном спектакле и придет в 12 ночи.

- Я благодарен судьбе за то, что она свела меня с моей женой Татьяной Васильевной Пичкалевой. Терпеть такого идиота как я - это надо иметь большое мужество. Она понимала, за кого выходила. Кстати, все перемещения я согласовываю в семье. Единственное разногласие было, когда у меня родился первый сын, а нужно было ехать на театральные курсы. Он родился 6 апреля, а решение нужно было принимать в мае. Было недопонимание, но потом родственники со стороны Татьяны объяснили, что мне нужно ехать. С тех пор не было противостояний. Бывают, конечно, проблемы. Я жутко невыносимый человек.

- Вы холерик.

- Я псих. Но, проорусь и успокаиваюсь. Жена говорит - опять на работе не наорался, меня строишь. И я в прямом эфире говорю, что люблю свою жену. Татьяна, извини меня за мой характер. И, конечно, жена занималась воспитанием  детей, потому что у меня времени не хватало. Выросли два нормальных пацана. Сейчас они уже мужчины, у меня двое внуков. Очень доволен, что ребята нашли себя. Один сейчас предприниматель, а младший, Алешка, программист. Он сам уехал в Москву, устроился в РЖД, сейчас получает неплохую зарплату по пермским меркам. Ему нравится. Конечно, хотелось бы, чтобы дети пошли по моим стопам, но я не настаиваю. Они, кстати, принимали участие в нескольких спектаклях. Оба участвовали в спектакле Театра на Таганке, когда Любимов привозил спектакль "Медея". Они выходили на сцену. Никитка принимал участие в новогодних сказках, даже получал какие-то деньги за это. Но им не было интересно и я не настаивал. Нисколько не жалею.

- Вы принципиально не живете в городе?

- Почему? Я только на выходные уезжаю.

- Деревенские корни сказываются?

- Нет, я не люблю копаться в земле. Я люблю заниматься цветами. Я каждый год выращиваю около тысячи тюльпанов и высаживаю около шестисот однолеток - бархатцы, петунии, астры. Но при этом у меня нет картошки на участке. Жена там делает какую-то грядку с морковкой, зеленью и на этом все. Я хозяйством заниматься не люблю. У меня руки не оттуда растут.

- Но вас там успокаивает.

- Смена деятельности - это да, это для меня отдых. Когда я занимаюсь цветами, не думаю о работе. Я позволяю себе на полтора - два дня отключаться от работы. И возраст сказывается - уже не та энергия.

- Но вы все равно полны сил и хочется что-то еще сделать?

- Это вам виднее. Пока есть силы и пока не выгонят из театра, я буду работать.

- Я, исходя из нашего часового разговора делаю вывод, что жизнь-то у вас интересная, бьющая ключом. Вы о такой мечтали?

- Когда мне родственники говорят - давай что-нибудь сделаем, я отвечаю, что для меня лучший отдых - это когда никого нет рядом и ничего не надо делать. Хочу, чтобы была тишина, спокойствие. Я не люблю смотреть телевизор, люблю тишину, что-нибудь поделать.

- А долго вы можете тишину выдержать?

- Раньше, когда ездили отдыхать на пляж, на 5-6 дней меня хватало. (смеется)

- Я вам желаю, чтобы театр приносил больше радости, чтобы было меньше ситуаций, когда вы вынуждены говорить кому-то "нет", и чтобы театр отвечал вам взаимностью.

- А я хочу сказать спасибо вам, я вас уважаю и люблю. Такие люди как Вы, Нина, тоже помогают театру!