"Это из разряда высказываний Столыпина "Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия", - Александр Белых, прокурор Пермского края

- Давайте сразу начнем подводить итоги 2013 года, какие дела, которые прокуратура края проводила в 2013 году, вы считаете наиболее резонансными для себя?

-  Если речь идет об уголовных делах, то это те дела, которые потрясли, шокировали общественность края или города совей жестокостью или ситуациями, когда неприемлемые вещи. Безусловно, это дела, где проявляется какая-то жестокость, я имею в виду уголовное дело по обвинению двух конюхов, которые убили и изнасиловали девочку в городе Перми. Это и уголовное дело в отношении серийного убийцы Кощеева, где было по 1,5 десятка разбойных нападений, убийств и изнасилований. И, на мой взгляд, можно резонансными считать все коррупционные дела, поскольку они действительно из рядя вон выходящие, напрягают общественность. С другой стороны, на мой взгляд, чем меньше резонансных дел… Это из разряда высказываний Столыпина, вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия. Я считаю, чем меньше резонансных дел, тем лучше показатель в крае и в стране в целом. Поэтому, слава богу, что нет таких дел как «Хромая лошадь».

- Мы к коррупционным делам сейчас перейдем. А если остановиться на уголовных. Обратите вынимание на дело, которое в 2013 году закончилось, дело, о котором вы уже упоминали, конюшня на Разгуляе.  Есть какие-то у пермского общества возможности сделать так, чтобы подобного рода дела не возникали или как минимум сводились к нулю?

- Вы имеете в виду общую уголовную преступность?

- Конечно, столь резкие..  Это же резонансное дело, потому что оно выбивается из общего ряда. Из какой-то человеческой логики.

- Согласен. Здесь, действительно, как бы это банально не звучало, это все-таки профилактика и неравнодушие граждан города, края. Потому что зачастую проходим мимо каких-то вещей, гуляющих маленьких детей без присмотра взрослых. Еще каких-то вещей, где-то кого-то запинывают, бьют, все равно проходим мимо, ай, сами разберутся. В итоге  происходит, что потом мы находим трупы, дикие последствия. Это все-таки неравнодушие общества. И те горячие линии, которые организуется правоохранительными органами, и полицией, и нами, и госнаркоконтролем, они, к сожалению, как мы сами видим, не особо результативны. Одно дело в кухне обсуждать и рассуждать, говорить, что все плохо, полиция не работе. Другое дело что-то делать самому. Самому обращаться. Самому писать. Ведь мы сегодня с коллегами по правоохранительной системе готовы идти на то, чтобы принимать анонимные обращения, хоть письменные, хоть звонки и так далее. Мы их отработаем. И, тем не менее, народ не пользуется. Ведь если знаешь, что у тебя в соседней квартире или в соседнем подъезде организован наркопритон, почему не позвонить и не сообщить, а потом кричать, вот развелись наркоманы поэтому, на мой взгляд, это все-таки позиция общества, позиция населения города, края.

- Можно в целом сделать вывод о неэффективности такого метода, как горячая линия по тому ли ному вопросу?

- Чтобы сделать такой вывод, необходимо наработать какую-то практику. И к сожалению, на сегодня это достаточно молодая форма работы. Не такой большой период она работает. Мы анализируем каждую горячую линию. Действительно, в МВД она наверное дольше всех работает. Но сегодня к ней стали прибегать и прокуратура, и наркоконтроль, и у ФСБ есть линии. Поэтому рано говорить, еще небольшой промежуток времени прошел. Вот мы проводили месячник антинаркотический. Развешивали почтовые ящики в почтовых центрах, в каких-то местах массового скопления, тоже форма общения. Мы дела какие-то опросы в школах, в вузах. Все равно работаем, делаем какой-то разбор полетов, какие-то ошибки. Все равно стараемся работать, безусловно.

- Теперь давайте к коррупции. Я так понял, что теперь мы не стараемся поймать непосредственно медиков или учителей за руку, переключились на рыбку покрупнее. 2013 год ознаменовался рядом коррупционных дел в отношении чиновничества. Это смена тренда?

- Скорее, это отклик на мнение общества о том, что хватит заниматься мелочами, люди, как говорится, воруют вагонами, выносят тоннами и так далее, а вы ловите тех, кто банку варенья украл. Поэтому правоохранительные органы ориентированы на то, чтобы заниматься статусными лицами, статусными субъектами коррупционной направленности. И тем более, что коррупция подразумевает, что чиновник, используя свое служебное положение, власть, данную ему государством, в личных исключительно целях, набивая карманы, поэтому действительно грех хвастаться, что поймали несчастного учителя или врача за букет цветов или бутылку шампанского в качестве взятки. Поэтому мы действительно сориентировали все правоохранительные органы и работаем в этом тренде. И цифры, которые по 2013 году существуют, они говорят нам сами за себя, при том, что у нас были привлечены к уголовной ответственности за коррупционные преступления 5 глав сельских поселений, 13 муниципальных государственных служащих, 18 сотрудников правоохранительных органов, 20 руководителей организаций и других подразделений. И при этом только 1 преподаватель вуза и 3 врача. Мы действительно стали заниматься и, как говорится, честь и хвала сотрудникам оперативных подразделений, что все-таки они занялись теми, кто тоннами и вагонами тащит, а не банку варенья.

- Вот вы так образно говорите, тонны и вагоны, и противопоставляете это банке варенья, а в реальности, что тащили?

- Тащили дензнаки, будем так говорить. И последние дела по строительству того же кудымкарского театра, там ведь фигурировали цифры с 6 нулями. Мы сегодня не можем говорить о том, сколько хотели получить фигуранты этого дела, но как минимум приговором суда установлены взятка в миллион. Доказанная взятка. Уголовное дело, которое сегодня еще находится на стадии рассмотрения в отношении одного муниципального чиновника города Перми, тоже цифры с 5 – 6 нулями. Это не банка варенья, это, на мой взгляд, вагоны и тонны.

- Если говорить о максимальных суммах взяток, с которыми вам приходилось сталкиваться в вашей практике, какие это был цифры?

- Ну, то, что речь идет о миллионах – это точно. Не могу сейчас с точностью до копейки сказать, но это миллионы.

- Часто приходится заниматься такими масштабными взяточниками?

- Давайте начнем с того, что прокуратура занимается исключительно координацией борьбы с коррупцией. У нас нет оперативных подразделений, чтобы выявлять, что, где, кто взял и так далее. Но тем не менее, указом президента мы сориентированы на координацию, и существует рабочая группа в прокуратуре края, которую я возглавляю. Мы собираемся со всеми руководителями оперативных органов, где как раз есть эти оперативные службы МВД, ФСБ, госнаркоконтроль, ГУФСИН. Мы обсуждаем материалы и смотрим, насколько они перспективны. Одно дело слухи, которые витают в воздухе, кто-то кому-то на кухне сказал. Другое дело, как этого человека привлечь к ответственности по закону. Все-таки у нас закон, а не суд Линча. Эта группа собирается регулярно, обсуждаем. Где-то отсеиваем, это недоказуемо, либо здесь речь идет не об уголовном преступлении. При этом есть ряд ситуаций, когда не обязательно доводить до тюрьмы, что называется. По каким-то ситуациям, когда идет конфликт интересов, когда чиновник, используя свое служебное положение, проталкивает на конкурсах аффилированные структуры, мы просто-напросто вносим представление его работодателю, начиная от главы города, заканчивая губернатором, он с ним разбирается вплоть до увольнения.

- Последний пример?

- До увольнения не доходило. Но, тем не менее, и в адрес администрации губернатора, и председателя правительства мы такие представления вносили. Люди либо привлекались к дисциплинарной ответственности либо увольнялись.

- Давайте к ЖКХ, управляющим компаниям. 2013 год у нас тоже ознаменовался активностью в этой сфере. Насколько сложно работать с управляющими компаниями, насколько сложно вообще работать в сфере ЖКХ?

- Это, безусловно, материя тонкая. В свое время был сделан шаг к тому, чтобы выпустить сферу ЖКХ в свободное рыночное плавание.  И создание всех этих управляющих компаний, и так далее, и так далее. И посыл был такой. Это рынок, он сам все отрегулирует, он сам все решит. И фактически эта сфера вышла из-под контроля государства. И управляющие компании стали возникать как грибы после дождя. У него за душой ни базы материальной, ничего. Только стол и стул. И при этом он берётся обслуживать несколько многоквартирных домов. Собрать деньги – это действительно очень хорошо получалось. А вот дальше организовать работу или как минимум рассчитаться с поставщиками энергии, вот это уже сразу становились вопросы. И сегодня эти многомиллиардные долги перед «Газпромом», перед энергетиками, это следствие того, что выпустили в свободное плавание, а как это все контролировать не решили. И сегодня мы пожинаем плоды этой деятельности. Я даже готов сказать, когда государство решило, что надо все это контролировать, иначе это будет беспредел, и стали наводить порядок, так вот, у нас за 2012 – 2013 годы возбуждено уголовных дел в отношении управляющих компаний больше, чем за 7 лет предыдущих. То есть, когда взялись, стали проверять, оказалось, что среди добропорядочных управляющих компаний масса мошенников, которые собрав с людей деньги не перечисляли их никуда, банкротились, пропадали. Поэтому работа стала закручиваться, и сегодня есть примеры достаточно серьезные и по Перми и по Краснокамску, когда опять же речь идет о суммах с 5 – 6 нулями. Надо отдать должное сотрудникам полиции, что они стали делать правильно, это сразу принимать меры обеспечительного характера. Одно дело поймать жулика, который скажет, а у меня ничего нет, вы меня хоть посадите, от этого ни копейки не добавится. Другое дело, что когда ты поймаешь его, и заранее проведешь оперативную работу, наложишь арест на его имущество, имущество его родственников и близких. Чтобы потом можно было хоть как-то компенсировать причиненный ущерб. И сегодня вот эта работа проводится. И здесь честь и хвала. Во всяком случае, по 2013 году у нас суммы причиненного ущерба управляющими компаниями сопоставима с суммами имущества, на которое наложен арест.

- И родственников, и членов семьи…

- Да, если понятно, что она там бабушка, пенсионерка, а у нее там 4 – 5 квартир, 5 машин и так далее, явно она не на пенсию купила.

- И тоже примеры есть? Вы сейчас не придумываете?

- Абсолютно. По одному уголовному делу, которое в городе Перми, там арест наложен на имущество на сумму 500 миллионов. Это действительно так там и земельные участки, там и квартиры, там и машины. И как говориться, слава богу, потому что ущерб, причиненный вот этой управляющей компанией, примерно такой.

- Переходим к несовершеннолетним, давайте я начну с Пешнигорт. Пешнигортский детский дом. Очень интересная ситуация. Я так понимаю, что основная история, которую может поведать сегодня в СМИ, все-таки это история следственного комитета. Но, тем не менее, ваша оценка по сложившейся ситуации, действия, которые принимает прокуратура сейчас.

- Действительно, ситуация с детским домом шокирующая и из разряда резонансных дел, о которых вы упоминали в самом начале нашей встрече. По своей жестокости, бесцеремонности оно, конечно, потрясает воображение. Сегодня над этой проблемой работает следственный комитет, который возбудил уголовные дела как по самим фактам изнасилований детей в этом детском доме, так и в отношении директора детского дома за укрывательство особо тяжких преступлений. Вот это вот совсем непонятная вещь, может там что-то случиться, но если тебе доверили обеспечивать жизнь детей, за ними смотреть, опекать и так далее, а ты эти вещи укрываешь. Попустительство к безнаказанности и приводит.  И там ведь не один эпизод, к сожалению. Если бы это все можно было пресечь после первого же эпизода. И руководство детского дома это бы сделало, обратилось в правоохранительные органы, мы бы не имели других эпизодов. Соответственно, еще раз говорю, сегодня следственный комитет работает по этой теме. Нашими органами прокуратуры проведены самостоятельные проверки. Внесено представление в министерство социального развития Пермского края как учредителя этого заведения. Сегодня решается вопрос о дисциплинарной ответственности сотрудников, помимо директора. И в принципе, предпринимаются меры, дабы такое больше не повторилось.

- По вашему мнению, цепочка людей, в отношении которых предпринимаются меры, должна закончиться на директоре? 

- Посмотрим, надо разобраться, ведь если директор хоть что-то пыталась предпринимать, куда-то обращалась, то в принципе цепочка может быть продолжена. А если это все остановилось на ней, никуда не обращалась, просто решила это все похоронить, то она и будет отвечать.

- Вообще тяжкие преступления в отношении несовершеннолетних детей у нас в 2013 году ограничились Пешнигортом и историей с конюшней в Разгуляе? Или вы можете припомнить еще?

- К великому сожалению, это не единственные случаи. И мы, к сожалению, по количеству преступлений, совершенных несовершеннолетними и совершенных в отношении несовершеннолетних занимаем не лучшее место в Приволжском федеральном округе. И в России в целом. Сейчас анализируем, почему такая ситуация произошла. Или это тенденция или это всплеск исключительно 2013 года. Совместно со всеми правоохранительными органами и органами власти, с правительством и муниципалитетами будем что-то решать. Опять же заниматься в большей степени профилактикой. То, о чем мы говорили.

- Жилье детям сиротам – история не 2013 года, она тянется уже несколько лет в медиапространстве. Получила ли она какой-то новый виток?

- Во-первых, с 1 января 2013 года изменился сам порядок предоставления жилья детям-сиротам. Если до этого времени, фактически, дети получали в том или ином виде деньги или сертификаты или еще что-то, то с 2013 года предоставляется именно жилье в натуре, будем так говорить. С определенными ограничениями. Все это сделано для того, чтобы у детей эти деньги никто не смог отобрать. Для того, чтобы какое-то время, лет 5 или сколько дети были обеспечены реальным жильем. Это самое существенное изменение. Тем не менее, средства, которые выделяются на эту тему, безусловно, я об этом уже неоднократно говорил, увеличились в разы по сравнению с 2009, 2010 годом, когда выделялось по 150 миллионов в год, сегодня эта цифра по 770 – 800 миллионов. Другой вопрос, что сегодня они идут на строительство и на покупку жилья. Надо отметить, что органы власти Пермского края уже во втором квартале 2013 года стали реально выдавать ключи детям. И первые ключи вручил губернатор края. И сегодня во многих регионах, не только в Перми, уже дети получают эти квартиры.

- Ряд вопросов, которые к нам приходили заранее, и которые к нам приходят сейчас в ходе эфира, я объединяю в отдельные блоки, поэтому не обижайтесь друзья, если не будет какой-то конкретики. Аэропорт и 179 квартал я объединяю в один блок. Дело в том, что не так давно я обратил внимание в одном из СМИ, новость про аэропорт была сразу проиллюстрирована вашей фотографией          . обычно как, принцип такой простой, если аэропорт, то это самолет, вид какой-то, а тут сразу, новость про аэропорт иллюстрируется вашей фотографией, причем в заголовке вы не указаны. Но уже понятно, что опять прокуратуре что-то не нравится. Давайте сразу, ваша позиция в отношении аэропорта сейчас.

- Позиция предельно простая. Мы абсолютно за то, что необходима приватизация. Потому что мы все понимаем, что тот аэропорт, которые сегодня существует в Перми – это насмешка над жителями города и края. Он строился в те времена, когда летали кукурузники, сегодня мы принимаем аэробусы. И совершенно невозможно эксплуатировать такое здание. Мы за двумя руками, чтобы у нас был новый, красивый, современный аэропорт. Другое дело, что благие намерения могут реализовываться не очень правильными способами и методами, поэтому мы сегодня акцентируем внимание на том, что все процедуры должны быть проведены в соответствии с законодательством. Как его приватизировать, как подыскивать инвестора, как все это дело строить. Мы ничего не скрываем, мы не бьем исподтишка, мы внезапно ничего не делаем, мы эту тему проговаривали с Законодательным собранием, и с правительством в течение второго полугодия 2013 года.  Мы регулярно вносили какие-то замечания, писали, что мы считаем так, так и так. У нас вообще стиль работы такой, что мы можем просто указать на нарушение закона и попросить их устранить. Ну, где-то к нам прислушиваются, и, слава богу, где-то нас игнорируют. Поэтому мы дальше применяем весь арсенал данных нам законом инструментов, которые у нас есть. Соответственно, в данной ситуации, когда закон был уже подписан, и принят Законодательным собранием, подписан губернатором, мы посмотрели, сверили часы и поняли, что нас не до конца услышали. Именно в связи с этим мы внесли протест, именно, еще раз повторюсь, на способ реализации этой идеи. Мы не против того, что его надо приватизировать. Соответственно наш протес был принят Законодательным собранием, он будет рассмотрен на февральском пленарном заседании. И если законодатель посчитает, что мы правы, то они внесут коррективы. Если вы помните, сам закон состоит из двух частей. Первое – внести аэропорт в прогнозный план приватизации, а и второй, там уже оговаривался способ, как это сделать. То есть, мы против первого пункта не возражаем. Мы речь ведем о несоответствии федерального законодательства второго пункта. Если, что называется, с нами не согласятся, то будем смотреть дальше. У нас есть процедура, которая должна в таких ситуациях применяться. Но хотелось бы услышать аргументы. Еще раз говорю, это если с нами не согласятся. А если согласятся, тогда все будет правильно.

- А какой арсенал у вас есть в багаже, если вдруг депутаты решат не по-вашему?

- Сегодня принесли протест. Если наш протест будет отклонен, то мы выходим в суд, потому что в нашем государстве понудить кого-то что-то сделать может только суд. То есть, еще раз говорю, мы своим инструментарием только указываем на какие-то нарушения и предлагаем их добровольно устранить. Соответственно, потом мы обращаемся в суд, и если суд вынесет решение, которому обязаны все подчиняться в стране, и в том числе и наш законодательный орган. То есть, обращение в суд

- А пока суд да дело, нихай стоит сарай, в котором раньше летали кукурузники?

- Ну, что я могу сказать. Не могу сказать, что если бы мы, извиняюсь, промолчали, соответственно у нас там срок был 19 января, то 20 все начали бы строить новый аэропорт. Месяц туда, месяц сюда не принципиально, на мой взгляд, если мы столько десятков лет жили при этом кукурузном сарае. Еще раз говорю, не вижу, что здесь какая-то большая проблема.

- 179 квартал. У вас к этому объекту есть каике-то претензии, вопросы?

- Я уже отвечал на этот вопрос, что мы вправе вмешаться, когда будут уже изданы какие-то документы, распоряжения, приказы. На сегодня каких-то документов, которые регламентируют этот вопрос, нет, поэтому мы не вмешиваемся. А обсуждение в эфире или в интернете, это не повод для вмешательства прокуратуры.

- К другому блоку вопросов. Некоммерческие организации. Вы буквально последние бойцы с НКО. Уж вроде по всей России волна стихла, но прокуратура до сих пор пытается признать всех иностранными агентами. Почему?

- Опять же, на мой взгляд, это несколько, если не передергивание, то недопонимание ситуации. Во-первых, надо ответить, что это как-то умалчивается, но когда мы в апреле вышли с представлением, что мы считаем, что данные организации не совсем правильно, что называется, функционируют, мы указали, очень много моментов, в том числе несоответствия их уставов деятельности, так вот на ¾ эти представления были удовлетворены этими организациями. Они привели в соответствие свои уставы, они все подчистили, привели в нормативное состояние. Единственный вопрос, вот эта четверть наших актов реагирования касалась регистрации в качестве иностранного агента. Это наша точка зрения. И, на мой взгляд, здесь ничего нет какого-то страшного и вызывающего волну негодования. Нормальный процесс, цивилизованный разрешения ситуации. Это наше мнение. У общественных организаций другое, у общественной палаты такое. Мы разрешали эти вопросы в суде. Это нормальный, цивильный способ работы.  Из-за того, что мы как-то спорили, в том числе и в суде, работа этих организаций не останавливалась. Никто никого не арестовывал. Ничего не изымал. Все работали, как работали. Это нормальный способ работы. Более того, как говориться, в спорах рождается истина. И сегодня и мы, и те же самые общественные организации признают, что закон несовершенен. Более того, президент высказался о том, что этот закон требует поправок. Вот это и есть нормальный, цивильный способ разрешения ситуаций. Не надо представлять прокуратуру каким-то монстром. А если мы, извиняюсь, промолчали. И ничего не сказали, нигде не высказались, сегодня какой камень преткновения, что нигде не определено, что такое политическая деятельность. Нигде. Хорошо, мы бы промолчали, и так бы и оставалось это несовершенство закона, никто бы не чухнулся, никто бы не дернулся. И сколько бы еще все это продолжалось. Ладно, это мы все сейчас разрешаем в русле цивильном. А оно могло, если бы не было урегулировано в цивильном русле, могло бы перейти в уголовно-правовое или еще что-то не дай бог. И поэтому сегодня, в какой-то степени, благодаря этому нашему вмешательству, может быть, оно там как-то прозвучало слишком громко и резко, но, тем не менее, сегодня все общество и правительство, и администрация президента озадачились этой проблемой. Проводятся согласительные мероприятия по корректировке закона. Я думаю, что мы сделали правильное дело. Другое дело, что ажиотаж этот приданный, совершенно ни к чему. Это были нормальные рядовые, цивильные методы работы.

- Я так понимаю, что прокуратура помогла подкорректировать закон об иностранных агентах.

- Я считаю, что да. Всех коробило само словосочетание иностранный агент. Но его, извините, не мы придумали. Его приняла государственная дума. Вот туда, пожалуйста, вопросы. Там ответы. Если бы это звучало как-то иначе, может быть, и не было бы таких споров. И просто бы решался вопрос, насколько это оправдано, получение валютных грантов от непонятных зарубежных компаний, но вот прозвучало это определение иностранный агент, у нас прямо менталитет сразу сработал. Как так мы агенты? Да мы патриоты. Поэтому еще раз говорю, я считаю, что был нормальный, цивильный процесс. Другой вопрос, что ажиотаж был ему придан несколько неправильный. А так, я вообще не считаю, что это проблема.

- Давайте перейдем к истории с орденом Ленина. Я так понимаю, что у прокуратуры есть четкий взгляд. И благодаря вашему взгляду прокурорскому у нас эта история вообще сдвинулась с мертвой точки. Ведь до последнего момента эта ситуация была вообще подвешена. Одни люди, будучи собственниками земли, говорили, мы понятия не имеем ни о каком ценностном объекте. Другие люди, будучи чиновниками, говорили, мы понятия не имеем о земле, которую продали. Вот появляется прокуратура, говорит, тут так, а тут вот не так. И вроде как все завертелось. Ровно до тех пор, пока вы не появлялись, была пауза, ступор. Что сейчас с этим орденом? Ваш взгляд, как прокурора.

- Действительно, на тот момент получилось так, что коммерсанты говорит, что мы добросовестные приобретатели, заключили договор. Получили. Все, что получили, на нашей земле, поскольку не было указано на нашей земле никаких обременений. Мы вольны делать все, что пожелаем нужным. Вот здесь действительно было больше вопросов к администрации города, поскольку они передавали эту землю. И они как раз должны быть в курсе, что на этой земле есть, чего нет, есть ли какие-то обременения или нет. Другой вопрос, что действительно, так случилось, так сложилось, что этот орден Ленина не имел никакого статуса, ни культурного наследия, ни памятника. Но, тем не менее, этот знак простоял там 40 лет. И это в какой-то степени лицо города. И это обязанность администрации города принять какое-то решение, прежде чем подписать договор о передаче земли частным собственникам. Именно поэтому мы вмешались, именно это указали администрации, сказали, что они неправы. И опять же, мы за них делать ничего не собираемся. Это их право, возможность, и так далее. Поэтому мы рады, что реакция была конструктивной, и сегодня принимаются меры по восстановлению, определению, где этот знак будет установлен. А не так, что его просто на свалку выкинули. Поэтому здесь, на мой взгляд, вина была чиновников городской администрации.

- Мы говорили о чиновничьих взятках с 5 – 6 нулями. Не соотносится история, нет? В истории с орденом Ленина ничего подобного не возникало?

- Фактуры сегодня нет. А говорить какие-то домыслы, слухи я бы не стал. Это была простой безалаберность и недолжное отношение к своим функциональным обязанностям.

- Следующая история, которая не так громко прогремела. Но тем не менее, несколько недель держалась в топе новостном, это история с Елизаветинской больницей. Той самой, которую сначала с помпой открыли, а потом оказалось, кстати, и с вашей помощью, что это не совсем верно продали и не совсем удачно распорядились. И сейчас статус этого учреждения несколько подвешен. Что сейчас с Елизаветинской больницей после ваших прокурорских проверок? Как сейчас прокуратура относится к этой ситуации?

- Действительно, когда стали разбираться, выяснили, что договор сначала заключали с одними юридическими лицами, деятельность осуществлять собирались другие. При том, у тех, кто собирался деятельность осуществлять, не было необходимой лицензии на осуществление медицинской деятельности. Масса была нарушений. Мы опять же среагировали… Я всегда говорю, мы всегда действуем поступательно, начиная от более мягких форм к более жестким. Мы начинаем с представлений, протестов, просто-напросто указываем лицам, нарушившим закон, что они нарушили, и предлагаем устранить это нарушение. Если нас не слушают, тогда мы уже идем в суд, обращаемся в правоохранительные органы для возбуждения уголовного дела. В этой ситуации мы начали с мягкого. Мы обратили внимание на отсутствие лицензии, что договорные отношения не были соблюдены. И в процессе работы больше половины нарушений были устранены. Была получена лицензия, избавились от двух или трехслойной темы арендаторов. Но действительно, тема до конца не закрыта и мы ее действительно отслеживаем. Но, тем не менее, мы сегодня удовлетворены хотя бы тем, что многие вещи приведены в порядок. И это сегодня не нуждается в какой-то судебной процедуре, когда уже, что называется, не остановить, когда последствия могут быть более жесткие. Поэтому, я думаю, что мы все равно доведем эту тему до ума и доведем ее без крови.

- Говорить о каких-то нечистых сделках или не очень красивой ситуации при передаче можно, нельзя? потому что когда мы начинали разбираться, речь шла о православной клинике и одних условиях передачи в аренду. Потом оказалось, что православного там, в общем, только вывеска и легкая часть антуража. И по факту там коммерческая клиника.

- Давайте, выводы будем делать, когда соберем весь объем информации. И называть виновных. Я бы сейчас не стал комментировать.

- А вообще по срокам, в ближайшие месяцы? В течение года?

- Да, нет, я думаю, что это в самое ближайшее время.

- Из историй, которые вообще, наверное, в ваше ведение не входили. Тут недавно было довольно громкое ДТП в Перми с погибшим Алексеем Забегаловым, собирался даже небольшой пикет на этот счет. И виновник этого ДТП сейчас, я так понимаю, находится в сопредельном с нами государстве. В Армении, я так понимаю, он находится. И ситуация по мнению пострадавшей стороны выглядит так, мы не можем достать этого человека из Армении, потому что он не объявлен в международный розыск. Объявлен только в федеральный розыск. И пострадавшая сторона в этом ДТП уверена, что правоохранительные органы  нарочно тормозят это дело, потому что там есть какие-то проблемы. Я знаю, что к вам как минимум устное обращение было, а по-моему, было даже письменно. Разбирались?

- Во-первых, скажу, что инициатором любого розыска являются следственные органы, в частности МВД, генеральная прокуратура в этой ситуации занимается вопросами экстрадиции. Когда будет вопрос решен объявления его в международный розыск, федеральный, то вопросами уже общения с сопредельным государством и передачей его, это действительно наша компетенция. Как только к нам обращаются, мы эти вопросы решаем. Я сейчас не готов сказать, есть ли решение суда об объявлении в международный розыск, инициировали ли его уже следственные органы. Но если это есть, то буквально разобраться можно в течение нескольких часов. Просто до меня этот вопрос не доходил. Чтобы это решалось на моем уровне. Я не готов. Если бы этот вопрос был решен, действительно, ходатайствовать перед генеральной прокуратурой об обращении к генеральной прокуратуре Армении. Это бы через меня прошло, но пока нет.

- 17 поправок в генплан, которые принимаются одним пакетом и сейчас принимаются депутатами. Я так понимаю, этот вопрос не остался без вашего внимания абсолютно точно.

- Этим занимается наше структурное подразделение, прокуратура города Перми. Они очень внимательно следят за этим процессом.  Вносят свои корректировки, свои замечания. Причем, насколько я знаю, насколько мне прокурор города докладывал, есть замечания как процедурного характера, так и по существу. Поэтому уже несколько замечаний есть, по той же Бахаревке, по зоопарку и так далее, и так далее. Но тем не менее, будем смотреть, пока это обсуждение, мы можем писать только замечания. Когда это уже будет принято и оформлено решением городской думы, тогда мы уже будем реагировать иначе.

- Аналогично ситуации с аэропортом. Можете занять позу?

- Ну, что значит, занять позу. Мы действуем в соответствие с законом. Позы мы не занимаем. Это раз, во-вторых, действительно да, мы можем выйти и с протестом, на крайний случай обратиться в суд.

- А можно чуть подробнее о тех замечаниях, о которых мы сейчас говорим. Мы так вскользь пробежались и по Бахаревке, и по зоопарку.

- По зоопарку, например, сегодня на эту тему обратила свое внимание, как прокуратура города Перми, так и природоохранная прокуратура, поскольку здесь все-таки затрагивается тема леса. В частности, прокуратура города, насколько я понимаю, они обратили внимание на процедурные нарушения, публичные слушания, прочие вещи, а природоохранная, она как раз по существу. А по существу речь идет о том, что это городские леса, это земли, где нельзя проводить никаких капитальных строительств, за исключением гидротехнических сооружений. Соответственно, нельзя вырубать и так далее. Сегодня речь идет о зонирование. Когда одна зона определяется, там можно строить, другая – нельзя строить. Сегодня там строить нельзя ничего. Клетки, вольеры и все прочее. Чтобы там построить зоопарк, надо поменять зонирование этого места. То есть, передать в другую зону, причем, это вопрос федерального значения. Это не может решить городская Дума. Получается так, что вопрос не из разряда нерешаемых, но он должен пройти всю эту процедуру. И когда будет изменено зонирование, скажут, да, здесь, пожалуйста, теперь зона застройки, можно будет строить. Вот мы на это дело обратили внимание, и обратили внимание городской администрации, правительства Пермского края. Это что касается вопроса зоопарка. Мы не вмешиваемся в вопросы финансирования, потому что там финансирование практически частное будет. Но тем не менее. Если этот вопрос упустить, то это будет беспредел. Завтра можно будет коттедж построить внутри парка Горького около Ротонды. Кто-нибудь посчитает там построить и привет. Тут очень к этому надо трепетно относиться и очень четко.

- А что плохого в коттедже у Ротонды? У нас, например, рядом с памятником культуры, домом купца Алина, стоит ночной клуб «Бегемот». Стоит и функционирует. Туда гости приезжают, посетители, вполне возможно, там уже скидочные карты постоянным посетителям выдаются. А судебные приставы до сих пор нас уверяют, что они тщательно контролируют проведение там строительных работы.

- Больная тема, безусловно. И с темой в целом, и с судебными приставами. Сейчас не готов вам выдать какой-то ответ. Так это или не так. Правильно или не правильно. Масса проблем, самое главное – кто же разрешил там проведение стройки.

- А вы не знаете?

- Так навскидку нет.

- А хотите разобраться?

- Судя по тому, что мы работаем для народа, а норд возмущен, то мы просто обязаны разобраться.

- А сроки дадите?

- В зависимости от того что уже сегодня насобирали какой материал коллеги. В течение месяца разберемся.

- И последняя история. Магазин «Пиотровский» давеча собирался проводить кинопоказ. Кинопоказ посвященный Станиславу Маркелову, Анастасии Бабуровой, фильм хотели они показывать. Обратились к представителям правоохранительных органов с просьбой охрану предоставить, что ли. На всякий случай. Потому что фильм про антифашистов, вдруг соберутся какие-нибудь нацики. А представители правоохранительных органов просто взяли и запретили кинопоказ. И попросили вообще всех выйти и электричество выключить на всякий случай. Естественно, там их обеспокоенность понять можно, у нас недавно 12 января было. Но тем не менее. Как вы считаете. Национальный вопрос. Несколько реплик на этот счет пришло. Настолько остро он стоит, что вообще никак не провоцировать?

- То, что этот вопрос существует и игнорировать его нельзя, это однозначно. Тем более, что, как бы пафосно это не звучало, у нас настолько многонациональная страна и край, что не учитывать какие-то конфессиональные вопросы было бы просто нелогично. И даже я бы сказал, не безопасно. Поэтому, не знаю. Будем разбираться я, если честно, про вот эту ситуацию с запретом этой демонстрации слышу первый раз. Но, тем не менее, думаю, разберемся. Еще раз говорю, сегодня слово толерантность на первом месте. Сегодня нельзя выпячивать национализм любой, что русский, что не русский. Потому что то, что происходит в соседних государствах, вообще-то показательно, и не дай бог нам вспышки на этой почве. Тем более, что мы десятилетиями жили в Пермском крае спокойно в том плане, и никогда не было никаких проблем, во всяком случае, конфессиональных точно. Не хотелось бы, чтобы пермский край уходил от этой традиции.