Программы / Дневник отличницы

Несколько лет назад моя хорошая подруга - многодетная мама четверых, а сейчас уже, по-моему, пятерых детей переехала на постоянное место жительства в деревню из города. Ее дети начали ходить в сельскую школу, и один из детей столкнулся с проблемой: у него была конфликтная ситуация, связанная с тем, что его уровень знаний оказался несколько выше, чем уровень знаний детей в этом конкретном классе. Это влекло за собой конфликты, в том числе, и с преподавателем, потому что он проявлял себя так, как, видимо, преподаватель считал, не должен проявлять. В результате девушка задумалась о том, чтобы перевести ребенка на семейное образование. В деревне Интернета не было. Она попросила меня поднять материалы, я стала искать информацию. И поняла, что по идее семейное образование в нашей стране возможно. Оно предусматривалось тогда еще и тем, старым законом об образовании. Но при этом, судя по отзывам на форумах, родители, которые по той или иной причине должны были или хотели перейти на семейную форму обучения, сталкивались с массой проблем просто потому, что эта история не была никаким образом нормирована и регламентирована. То есть постоянно были конфликты на уровне родитель – директор школы, потому что директор школы не понимал, каким образом правильно это дело организовать. В первом же эфире с Раисой Кассиной в должности министра образования Раиса Алексеевна, я помню, рассказала мне историю о том, что, да, мы сейчас работаем над рядом документов, которые будут служить тому, чтобы историю с семейным образованием некоторым образом упорядочить. А почему мы над этим работаем? Потому что к нам пришли инициативные группы родителей, которые показались нам абсолютно адекватны, и они изложили свою позицию. Мы поняли, что имеет смысл пойти навстречу. Вот сейчас мне хотелось бы, чтобы, прежде всего, вы от имени министерства образования обозначили свою мотивацию, почему вы решили, что движение в этом направлении необходимо?

Раиса Кассина: Мотивации, наверно две: одна обыкновенная чиновничья. Эта норма, действительно, внесена была из старого закона об образовании, нона была не действующей в Пермском крае. Мы знали и понимали, что эта норма должна быть, и, соответственно, мы обязаны разработать что-то такое подобное, но постольку поскольку никто не обращался с претензиями к нам о том, что нет реально такой формы обучения, по-настоящему построенной. По-настоящему скажу, потому что на самом деле кое-что было. И когда пришли родители, мы поняли что больше ждать нельзя, поэтому начали разрабатывать. То есть с двух сторон: и должны были сделать, и стали делать, потому что есть потребность родителей.

А вот новый закон об образовании федеральный, он как-то более четко формулирует подход к семейному образованию, чем прежний, чем предыдущий?

Раиса Кассина: Нет, осталось ровно также в качестве перечисления, как одна из форм обучения, возможное наряду с другими формами обучения. Другое дело, что есть измененные финансовые механизмы. И этот нормативный правовой акт, который мы сейчас готовим, мы должны соразмерить с новым законом об образовании, правильно назвать все свои вещи. То есть у нас ведь больше не будет учреждений, будут организации, например. И, соответственно, разобраться с субвенцией, с субсидией, и так далее.

То, что я читаю на сайте пермском региональном портале perm.ru, эта информация была на текущей неделе, по-моему, 13 января, ваша цитата здесь: «Мы приняли решение совместно с родителями готовить все необходимые документы, чтобы семьи получили возможность реализовать свое право на такую форму воспитания и обучения своего ребенка». То есть, я правильно понимаю, что документы сейчас находятся еще в стадии подготовки, в стадии разработки, нет четкого и окончательно полного видения того, как это будет, да?

Раиса Кассина: Я бы сказала, что видение, контуры всех документов есть. Уже, в принципе, прошло, как мы говорим, по первому кругу, обсуждение нашего документа главного – это постановление правительства Пермского края о семейном образовании. В принципе, тут мы уже обо всем договорились совместно с родителями, со всеми чиновниками. И с юридическими службами. То есть это есть. К нему теперь нужен порядок расходования средств, такой вот примитивный, может быть, по названию документ, на самом деле, как пойдут финансовые потоки. Без этого первый документ не пройдет. Кроме того, нужно разработать еще ряд других нормативных актов. Например, примерный договор с родителями.

Почему я задаю этот вопрос? Потому что у нас появилось на сайте два вопроса, которые касаются этой истории. Людмила Меновщикова, известный, возможно, вам человек, она, как юрист, работает по программе «Жилье для молодых семей», вообще оказывает юридическую помощь молодым семьям, она пишет, что представляет Пермскую краевую общественную организацию «Союз семей Прикамья», и говорит: «Мы хотели бы принять участие в разработке нормативных актов. Такое возможно?» И затем Ольга присоединяется к вопросу Людмилы, говоря, что «считаю, что родители, заинтересованные в этой форме обучения, должны обязательно участвовать в обсуждении проекта». То есть насколько сейчас возможно родителям, заинтересованным в этой теме, включиться в дискуссию и влиять на оформление каких-то нюансов, если таковые здесь имеются?

Раиса Кассина: Во-первых, это абсолютно возможно, потому что мы делаем документ открыто и делаем его открытым. Мы его размещаем на сайте. Призываем абсолютно всех давать свои рекомендации. Готовы обсуждать и в другом режиме. Мы проводили круглый стол по этому вопросу, и не один еще проведем. У нас есть ряд общественных организаций, которые заинтересованы в решении вот этих вопросов, готовы со всеми работать. Потому что, действительно, хотя у нас есть контуры решения проблемы, но реального решения проблемы пока нет. И вопрос не такой простой. И вся дискуссия, которая в СМИ развернулась последние недели, говорит о том, что есть разные, причем, полярные точки зрения на этот вопрос. Обсуждать надо.

То есть, я так понимаю, что, например,  Людмила может лично к вам обратиться, либо, например, ко второму нашему гостю Валерию Штраусу, да, центр поддержки семейного образования, и через вам тоже включиться в эту дискуссию, постольку поскольку вы в нее уже включены. Я правильно понимаю?

Валерий Штраус: Да.

Валерий Гершонович, хотела бы понять вашу мотивацию. Ведь вы представляете организацию – центр поддержки семейного образования. И, соответственно, у вас есть позиция, что семейное образование нуждается в поддержке, Почему?

Валерий Штраус: Да. Потому что на сегодняшний день подросли такие родители, которые увидели новые возможности в семейном образовании. Это родители, во-первых, достаточно уже образованные, обычно с высшим образованием, которые хотят не потерять связи с ребенком. Ведь, если ребенка в 9 часов уводишь в школу и забираешь вечером, и так каждый день, и так десять лет, есть часть родителей, которые не хотят настолько отрываться от ребенка. Тем более, что не просто держать около себя, они чувствуют способность учить. Им нужно помочь. И вот когда мы почувствовали, что есть такие родители, и им нужно помогать в методологическом плане, в методическом плане, организационном, то есть во всех планах, семинарском, чтобы обучать их учить, это показалось нам достаточно серьезным и важным делом. И мы этому начали посвящать очень много времени, и создали, наконец, организацию по поддержке таких семей.

Она давно у вас создана?

Валерий Штраус: В 2009-м году.

То есть уже стаж ее работы получается приличный.

Валерий Штраус: Да, мы уже работаем. И, может быть, предваряя вопросы, которые могут появиться, скажем, что мы даже изобрели свою форму семейного образования. И мы, насколько знаем, ее даже, может,  в России еще и не было.

Что вы имеете в виду?

Валерий Штраус: Потому что мы сразу услышали от многих родителей : в семейном образовании может быть вакуум общения, социализации может не хватать.

И это, наверно, основной контраргумент, да?

Валерий Штраус: Да, это основной. Тогда мы хотели показать, что дело не в том, что семейное образование это не может, просто надо развиваться. И мы тогда взяли и начали организовывать родителей в такие  семейные площадки. То есть несколько семей – до пяти, семи, восьми семей могут на такую площадку ходить. Они складывают все свои таланты, во-первых. А у нас такими вещами интересуются образованные, талантливые родители обычно. И получается такое многоцветное… каждый ребенок получает много. Во-вторых, он уже не один. В-третьих, экономически во много легче стало, потому что если один может математику, а второй – английский язык, то это уже они обмениваются без оплаты. То есть это, можно сказать, кооперация происходит усилий и финансовых возможностей. Тем более, сейчас пока еще нет от государства у нас помощи здесь по Пермскому краю, это очень важно. И, в-третьих, время высвобождается. Если обучать ребенка одной семье, тогда всё время родителей, много очень времени занято. А если они по единой программе, которую они сами разрабатывали с нашей помощью, допустим, или кто-то другой, тогда может родитель сегодня быть свободным. То есть поочередность может быть.

То есть это такое уже получается нечто среднее между формой семейного образования и даже каким-то вариантом частной школы, наверно, но только построенной по другим принципам.

Валерий Штраус: Принципы абсолютно другие, потому что…

Сообщество.

Валерий Штраус: Сообщество. То есть каждое сообщество принимает участие от разработки программы до непосредственного введения занятий. Это другое совершенно. И вот тут уже этот контраргумент, что нет социализации, он, в общем-то, отпадает.

Раиса Кассина: Я на самом деле сказала бы так, что, действительно, больше всего говорят про отсутствие социализации. Сразу хочу сказать, что  ребенок все равно принимается в школу, он все равно находится в этом классе, он имеет право и возможность посещать различные внеклассные мероприятия, он ходит на допобразование. Без допобразования сейчас не бывает школы, то есть он обязательно должен быть. Говорить о том, что ребенок вне школы будет, это неправильно.

Очень многие говорят, что ребенок, который, например, не посещает детский сад, он тоже вырастает в определенной степени несоциализированным, и может иметь проблемы с общением в будущем. В нашей семье четверо человек не посещали детский сад: моя племянница, моя мама, моя сестра и мой племянник. Я не могу сказать, что они являются социально изолированными или неуспешными в текущей жизни. Это задача просто родителя определенный подход организовать, на мой взгляд. Екатерина Сергеевна, вы уже сейчас, еще до того, как власти приняли свой пакет уточняющих и конкретизирующих документов, вы начали обучать своего сына в этом формате. Ваша мотивация.

Екатерина Бахматова: Мне очень нравится идея семейной школы. Вот именно, когда семьи объединяются для того, чтобы дать свои детям хорошее качественное образование, общение, развитие.

Чем она вам нравится?

Екатерина Бахматова: Мне оно нравится тем, что люди приходят, у них одна цель, семьи объединяются, это прекрасно, когда у них есть цель, они думают, как это делать, зачем это делать. Есть общение между взрослыми, между детьми. Дети это видят, как взрослые договариваются, потому что не просто прийти к единому мнению. Это я о выборе программы, о выборе, куда пойти, что дать, зачем, какого преподавателя нанять.

То есть это становится более осознанно, более сознательно, более включенное участие родителей? То есть, если в школе вы отдали человека, даже, может быть, сделав выбор в зависимости от того, какие там педагоги работают, но, тем не менее, вы отдали и вы сняли с себя ответственность. Вам важно чтобы ответственность оставалась на вас?

Екатерина Бахматова: Да, я хочу нести эту ответственность. Особенно, зная на сегодня положение школ и кадров. Просто хочется иметь влияние на образование своего ребенка, на его жизнь.

А вы сами в этом формате семейной школы что-то преподаете?

Екатерина Бахматова: Да, я занимаюсь с детьми музыкой. Я закончила музыкальную школу. И занимаюсь с ними музыкой. У меня специализация в этой школе.

То, о чем сказала Екатерина, если я правильно понимаю, речь сейчас идет о дошкольниках пока, да?

Екатерина Бахматова: Да.

Потому что формально для того, чтобы в таком режиме находиться уже в школьном классическом обучении, пока это невозможно. Я правильно понимаю, Раиса Алексеевна?

Раиса Кассина: Не то, что невозможно. Не регламентирован. И если мы не подготовим общие документы, тогда каждая школа должна будет изобретать что-то свое. И все равно в конечном итоге это не получится. Поэтому сейчас приводим все, от начала до конца, все документы в норму для того, чтобы родители могли реализовать свое право на семейное образование.

И если с 2009-го организация работает, то практика у вас какая в данном случае накоплена? Тоже она связана именно с дошкольным возрастом?

Валерий Штраус: Нет. У нас были родители и школьного возраста, первый класс. Но Раиса Алексеевна правильно сказала, не регламентировано. И только те родители, которым было все равно, платит им деньги или нет государство, те могли чувствовать себя спокойно. Достаточно им было написать заявление в органы образования любой инстанции: или в выбранную какую-то школу  прикрепиться, или просто на уровне района, и этого достаточно по закону, чтобы числиться уже в семейном образовании. Поэтому были такие родители, которым было достаточно такое заявление.

Я так поняла, что это были реальные единицы.

Валерий Штраус: Реальные единицы, да, но тогда мы и начинали. А сейчас даже таких детей уже достаточно много по сравнению с первыми в  2008-м, 9-м году.

Екатерина, соответственно, когда документы на уровне министерства образования будут приняты, вы, я так понимаю, намерены дальше в таком же формате продолжать?

Екатерина Бахматова: Да, мы намерены продолжать.

И вот прямо до самого конца? Или только о начальной школе идет или до восьмого класса? Предполагаете ли вы, что, в принципе, ребенок когда-нибудь будет ходить в обычную школу?

Екатерина Бахматова: Вообще, предполагаю. Я даже думаю после 9-го класса, чтобы для поступления в вуз, пойти, если он захочет, если у него будет такая потребность, при университете что-то, чтоб туда поступить.

Насколько я понимаю, Валерий Гершонович, вам не нравится, когда форму семейного образования противопоставляют обычным школам в классическом понимании, да?

Валерий Штраус: Да, это характерное и широкое мнение, что если что-то новое появляется, то это обязательно должно противопоставляться старому. Нет.

Ну и считается, что родители, которые выбирают школу семейного образования, это такие антагонисты текущей системе образования.

Валерий Штраус: Да, считается. Но я думаю, что настоящие истоки семейного образования в том, что просто к тому образованию, которое есть, прибавляются еще возможности индивидуальных родителей. Это прекрасно. Я бы сравнил это с деревом. Образование – то же дерево, и у него должны быть разные ветви: чем больше, тем образование лучше. И это единое. Потому что все образование зиждется на нашем опыте российского образования и если конкретней, на стандартах. То есть меньше нельзя, какое бы образование ни было. Больше – пожалуйста. И вот в семейном образовании как раз много больше можно сделать, потому что там внутри этого образования и допобразования, то, что называется кружки это все увязано в единую систему, и это не просто кружок какой-то, а он в системе стандартов завязан. И получается, что это уже и не образование в том смысле, как мы, и в то же время стандартное не получается, в то же время идет развитие культуры внутри человека большое.

Наверняка анализировали опыт западный.

Валерий Штраус: Конечно.

Как там все это простроено?

Валерий Штраус: Вы знаете, чтобы подойти к такой помощи родителям, которые вышли на семейное образование, мы не просто ведь объявили себя: давайте, вот мы будем центром. У нас есть кадры, которые высокие профессионалы – раз. Есть методология, как организовать различные направления школьные и взять оттуда какие-то зерна, которые необходимы данному ребенку или данной, например, учебной площадке. Вот эта методология позволила нам объявить, что мы можем помогать, потому что мы можем помочь тем, кто по стандартному образованию идет, мы можем помочь тем, кто, допустим, по Вальдорфскому образованию, мы можем помочь тем, кто по другим типам образования.

То есть вы собирали разный опыт, разные практики, разные подходы.

Валерий Штраус: Да.

И формировали методологию в разных ключах.

Валерий Штраус: Да. Лично я этим занимаюсь уже лет 15, поэтому было время это все создать.

Раиса Алексеевна, вот о каких-то конкретных подходах. Вы уже упомянули о том, что у истории с семейным образованием есть финансовый компонент. То, чего не было раньше, когда человек, если он хотел семейно образовывать, он в данном случае это делал и никаких средств от государства не получал. А тут он будет получать. Правильно я понимаю?

Раиса Кассина: Правильно:

Я читаю на сайте perm.ru о том, что получать за своего ребенка будут ровно столько, сколько это стоит в школе, то есть по нормативу. Норматив зависит от школьной ступени – начальная, средняя старшая, а также места расположения образовательного учреждения – городская, сельская. Но все-таки для понимания цифру какую-то можете назвать? Например, городская школа начальная ступень.

Раиса Кассина: Я, конечно, могу. Но, наверно, немножко чуть назад, потому что нужно понимать, что есть вещи, которые родители не в состоянии дать своему ребенку, я так думаю. Может быть, я неправа, может, со временем что-то изменится, потому что они обязаны дать стандарт. Стандарт подразумевает наличие практических работ, лабораторных работ, и это обязательная составляющая учебного процесса. Например, химия, практические работы. Я когда-то работала учителем химии, я не представляю, что это можно сделать в домашних условиях. Соответственно, это можно сделать либо в школе, либо в каком-то другом учреждении или организации. И это все должно быть прописано в конкретном договоре с родителями. И вот что будет включено в договор с родителями, то и будет оплачено. Соответственно, если стоимость обучения, ну городской ребенок, извините за наш такой профессиональный сленг, стоит дешевле, чем сельский школьник, тор он получает одну сумму, деревенский ребенок получает другую сумму.

Сколько стоит городской?

Раиса Кассина: 30-40 тысяч за год. Это стоимость обучения одного ребенка в школе с учетом этих работ.

А, например, истории, связанные с контролем, они тоже будут вычитаться?

Раиса Кассина: Конечно.

Проверка работа, да?

Раиса Кассина: Обязательно. Но это точно нельзя регламентировать с нашего уровня, потому что каждая школа самостоятельно определяет. Это будет записано в договоре: формы, способы, методы, периодичность этого контроля. Это может быть раз в месяц, это может быть каждую неделю, это может быть раз в год. Это от многих вещей зависит. Нужно в договоре прописать абсолютно все, и самое главное, в договоре должна быть обязательно указана программа, которую представит родитель для обучения своих детей.

И, конечно, когда мы заводим разговор о неких выплатах, сразу же со стороны общественности возникают возгласы на тему того: ну давайте сейчас будем растить неучей в социально неблагополучных семьях, которые будут выбирать такую форму только ради того, чтобы получить эти деньги. Каким образом вы планируете не допустить реализации подобного сценария?

Раиса Кассина: Вопрос трудный, потому что есть такие родители, которые сегодня в студии, которые к нам приходят, ни одного другого родителя я пока не видела, я видела только родителей, которые действительно очень заинтересованы в такой форме обучения. Но теоретически мы должны понимать, что будут и другие, которые придут, возможно, ради денег, а не ради настоящего образования. Поэтому несколько степеней защиты. Самый очевидный и первый – они не должны стоять на учете, как, так называемая, «СОПовская семья», то есть семья, находящаяся в социально опасном положении, это первый уровень. Обязательно обследование этой семьи на предмет ее благополучия. Второе – это договор. А в договоре, еще раз говорю, программа. И когда в программе четко прописано родителями, как они будут добиваться усвоения стандарта, с помощью чего: это он сам, это нанятый на работу родитель, и ни «кого-нибудь найду, кто даст мне математику», а с указанием совершенно конкретных лиц, которые будут давать математику.

То есть ваша позиция такова, и это будет, очевидно, прописано в каких-то нормативных документах, что родитель, который захочет выбрать форму семейного образования, должен будет предоставить прописанную программу обучения своего ребенка.

Раиса Кассина: Все правильно.

Насколько детальна должна быть эта программа? Например, география. Мало написать слово «география». Он должен расписать темы?

Раиса Кассина: Нет. На самом деле он должен указать ту программу, по которой он будет работать. У нас несколько программ всегда по каждому предмету. Эти программы всегда имеют в титуле название, чья это программа. И нужно сослаться на конкретную программу.

У него нет задачи разрабатывать свою, он должен выбрать.

Раиса Кассина: Да. Он может и свою программу, но тогда это будет авторская программа, нужно получить авторское право на ведение этой программы через наш экспертный совет.

Но при этом к уже существующей программе он может добавлять любые свои, правильно?

Раиса Кассина: Конечно. Правильно сейчас было сказано, что тот минимум, который необходим, он прописан в наших стандартах и в наших программах. Это минимум, меньше которого не имеют право дать знания любому ребенку, проживающему в России.

Позиция министерства относительно контроля уровня знаний какова?

Раиса Кассина: Вы знаете, встречаясь с этими родителями, мне хочется дать им максимум свободы, вот я бы так сделала. Понимая, что есть и другие родители, я просто не имею право на первых порах давать этот максимум свободы. Мне кажется, что, во-первых, это совершенно индивидуально с каждой семьей. Не может быть даже в одной школе совершенно одинаковый подход ко всем, кто захотел бы выйти на семейное образование, такую форму применять. Мне кажется, что это каждый раз должно быть индивидуально. Поэтому должна быть четко регламентирована периодичность, и определены критерии достижения результатов. То есть при каких результатах можно продолжать семейное образование, а при каких оно должно быть прекращено, постольку поскольку это грозит дальнейшими проблемами для развития и воспитания этого ребенка. То есть индивидуально в каждом случае.

Индивидуально в каждом случае?

Раиса Кассина: Я уверена, что на первых порах это так.

То есть один ребенок будет проходить контроль раз в год, а другой в каждую четверть?

Раиса Кассина: Мне кажется, что на первых порах мы бы сделали так.

Как это? Вот я не представляю, по каким параметрам вот эту индивидуальность предусмотреть? То есть, что это ребенка будут тестировать, это с родителем будут... Тут возникает слишком много переменных, слишком много вопросов.

Раиса Кассина: Все правильно. Поэтому так и нелегко идут принятия данного нормативного акта, потому что слишком много вот этих степеней свободы вокруг этого документа. Слишком непонятно, к чему мы должны прийти. Конечно, формально можно разрешить вообще сдать экзамены после 9-го класса, после 11-го. Но вы представляете, что такое увидеть после 11-го класса, что ребенок абсолютно нее готов.

Ну можно запустить эту тему, да?

Раиса Кассина: Конечно. Всё. И уже не поправишь. Это тот случай, когда особенно на первых порах процесс важнее результата. Нужно видеть весь процесс, с которым идет ребенок, и только потом посмотреть уже результат. Если мы смотрим результат только в 4-м, в 9-м, в 11-м, конечно, что-то пропустим.

Валерий Гершонович, на ваш взгляд, какова должна быть система контроля?

Валерий Штраус: Система контроля чья? Это первый вопрос. И с этого все начинается. Во-первых, если родитель или семья имеет право по закону не сдавать до 9-го, 11-го класса, никакие предварительные тестовые задания, они имеют это право, ну если закон так написан.

Он так написан?

Валерий Штраус: Он так написан.

Раиса Кассина: Нет, Валерий Гершонович, там написано, что итоговая и промежуточная аттестация. Вы говорите про итоговую.

Я тоже помню, что промежуточная аттестация упоминается.

Раиса Кассина: Почему я говорю, что это почти будет индивидуально? Потому что школа выбирает способы промежуточной аттестации.

Валерий Штраус: Промежуточная аттестация может быть по закону по желанию родителя. Понимаете, что интересно, закон дает свободу полную родителю в этом смысле. Я понимаю Раису Алексеевну, что в каждом новом направлении будут эксцессы какие-то, будут какие-то родители, которые будут использовать возможность получить деньги. Но это такая небольшая часть, ради которой не стоит, я думаю, тотально запрещать всем родителям самим определять, а когда им нужна промежуточная аттестация.

Раиса Кассина: Не самим определять, а совместно со школой. Это и есть слово «договор». То есть семья договаривается со школой, школа – с семьей, как часто, с какой периодичностью, по каким формам должна происходить вот эта промежуточная аттестация.

Валерий Штраус: Это очень важно, что сам договор вообще не может и рождаться, если того не хочет семья. Вот, в чем дело. По закону можно и вообще не договариваться со школой. Другое дело, допустим, Раиса Алексеевна правильно говорит, если, например, необходима лабораторная по химии или по физике, причем, это уже после начальной школы. До 5-го класса вообще родитель должен быть свободным в этом смысле.

Раиса Кассина: Там предусмотрены лабораторные работы в начальной школе. Предусмотрены, и их надо выполнять.

Валерий Штраус: Эти лабораторные работы любой родитель с высшим образованием в силах в начальной школе дать своему ребенку.

Я понимаю, что очевидно эта история, она еще будет дискуссионная, в том числе, на ваших встречах.

Валерий Штраус: Да.

Я пока вижу, что у вас в данном случае нет какого-то согласия. И, тем не менее, вот какой-то, сейчас я даже не про то, на что имеет родитель право, а про то, как это все-таки, на ваш взгляд, должно быть оптимально: должна быть промежуточная аттестация, должен быть промежуточный контроль, насколько часто? Оптимальная организация этого процесса какова?

Валерий Штраус: Оптимально я вижу так. Если будем иметь ассоциацию добросовестных родителей, и там будет своя экспертная группа высококлассных педагогов, и мы примем за основу, что именно семья, которая осознанно хочет такого образования семейного, то мы сразу не будем их подозревать.

Хорошо, презумпция невиновности.

Валерий Штраус: Да. И тогда с этой точки зрения все спокойно происходит. Семья, когда захочет, она или со школой, или с этой ассоциацией придет и проверит ребенка раз в год, раз в четверть. Кому-то необходимо каждую четверть. И это нормально. Кому-то раз в год. Кто-то не хочет в начальную школу таких проверок. Они уверенные, они знают программу. Это все от презумпции невиновности семьи. Тогда все становится прозрачно, естественно и свободно. Они сами выбирают. Если уровень семьи... это высокообразованные специалисты обычно, закончили университеты. Они не могут желать плохого своему ребенку. И ради того, что какой-то процент появится, вот в этот процент та же ассоциация может предварительную рекомендацию дать. Если ты не вступил в ассоциацию добросовестных родителей, то тебя будут, например, со стороны нашего образования проверять, например, там есть различные органы проверяющие, опеки и так далее, пожалуйста. А если ты вступил, тебя проверим мы.

А есть такие полномочия?

Валерий Штраус: Нет, это добровольно должно быть.

Раиса Кассина: Они могут брать на себя, общественные организации, какие считают полномочия, это их возможность, их право, и желание родителей у них проходить какую-то диагностику. Это не отменяет право школы и образования на проверку качеству образования в любом случае. То есть может быть сопутствующей, параллельной, дополнительной, это важно. Вообще в новом законе об образовании об общественном контроле говорится очень много. И везде во всем мире общественный контроль играет важную роль, но он не может быть единственным.

Раиса Алексеевна, например, если вы говорите об индивидуальном подходе в каждом конкретном случае пока на первых порах, например, должно ли, на ваш взгляд, или может ли, на ваш взгляд, участие семьи, присутствие членства семьи в ассоциации быть аргументом для школы для того, чтобы дать большую свободу этой семье?

Раиса Кассина: Думаю, да.

Хочу услышать взгляд родителей на систему контроля. Вот вам какая система была бы комфортна?

Екатерина Бахматова: Я думаю, что ассоциации. Ассоциация родителей, в которую можно вступить, все прозрачно, нежели школа.

Я имею в виду контроль знаний ребенка. То есть важно ли для вас будет, чтобы каждую четверть ребенок отчитывался, каждый год?

Екатерина Бахматова: Да, важно. Не каждую четверть, но раз в год, в общем, да.

То есть для вас непринципиальна максимальная степень свободы, когда вы только в конце идете в школу?

Екатерина Бахматова: Лично для меня нет и для моей семьи.

Вы знаете тех родителей, которые хотят такой максимальной свободы? Вы понимаете их позицию, мотивацию?

Екатерина Бахматова: Лично нет.

Раиса Кассина: Я еще добавила бы, что в стандарте на самом деле прописан вот этот результат, который нужно достигнуть, например, в начальной школе. И в тот момент, когда он должен быть достигнут, освоено такое-то понятие, тогда и надо проверять, потому что больше к этому понятию, может быть, больше не вернется никогда ребенок. Поэтому опять же сделать это силами ассоциации можно, только если эта ассоциация высокопрофессиональная. Я не знаю и мне трудно говорить сейчас, есть ли у нас такие организацию Поэтому я бы роль государства в этом контроле оставила высокой.

Валерий Штраус: Здесь очень важно понятие «программа», потому что, если следовать тому пониманию, которое на сегодня программе дается, по-моему, не так это необходимо, потому что любую программу, которую мы берем для семейного, допустим, образования, говорит: да, вот это в такой-то момент должен быть достигнут результат, это в такой. Но это не так, потому что показывает современное образование, что результат может быть достигнут совсем в другое время. И если этого результата требовать именно вот в это время, а ребенок индивидуальность, это становится каток, который прокатывается по жизни ребенка. И это важно. Не программа важна, а важно, чтобы результат был. Поэтому и нужно часто, допустим, 3, 5 лет, чтобы, да, вот это по одной программе должно быть в первом году, а по другой, например, в пятом классе. И важно, что ребенку лучше. Поэтому абсолютизировать программу я бы не стал никоим образом.

Я понимаю, что и по этому слою пойдет еще дискуссия очевидно. Чем она закончится, не знаю, но понимаю, что у министерства образования в данном случае есть силы остаться при своем. Последнее слово ведь все равно будет за вами, да?

Раиса Кассина: Да. Мы ответственность несем за образование тех детей, в первую очередь. Но я думаю, что на самом деле мы очень быстро сформируем практику. Пока мы не попробуем это дело, мы не поймем, что за родители, по каким программам, где они находят специалистов, насколько они сами грамотно эту будут делать. Нужно сформировать практику. Тогда дальше это пойдет легче.

То есть, например, если мы говорим, что сейчас мы договариваемся о каких-то позициях, и эти позиции на первых порах будут весьма гибкие, и конкретизация этих аппозиций пойдет уже в процесс?

Раиса Кассина: Думаю, да.

То есть будете смотреть на практику, на то, как это в реальности реализуется.

Раиса Кассина: Все правильно.

Еще один момент, который касается все-таки общения со сверстниками. Вот вы говорите о том, что ребенка необходимо задействовать во внеклассной работе. Это значит, что это тоже будет некая обязанность, прописанная в договоре?

Раиса Кассина: Дело в том, что по новому закону об образовании и по новым стандартам на каждый класс выделяется 10 часов дополнительных занятий, это то, что называем допобразование. У родителей нет возможности ходить на допобразование, не водить ребенка на допобразование. Обязательно ребенок должен получать это допобразование. Он совсем необязательно должен его получать в классе или в этой школе, но он его должен получать. Иначе говоря, он может заниматься где-то музыкой, например, ходить в музыкальную школу, где-то рисовать, но он в любом случае должен это делать. Я это к тому, что... я не знаю, есть ли у нас допобразование для одного человека, наверно, бывает, но пока не встречала такое.

Ну а если, вот как Екатерина Сергеевна с детьми музыкой занимается?

Раиса Кассина: Пожалуйста, да. Это означает, что ребенок общается с другими детьми, то есть у него есть возможность социализироваться с другими детьми.

А ведь подтверждение ведь потребуется того, что, действительно...

Раиса Кассина: Естественно. Потому меня очень волнует, в какой форме родители там встречаются.

То есть вам нужен будет формальный статус.

Раиса Кассина: Конечно. Потому что мне надо понимать, что, вы извините, мы всякое видели в нашей жизни, что это не секта, куда ходит ребенок, под названием «Кружок изобразительного искусства».

А вы готовы формальный статус, например, для себя в таком случае получить?

Екатерина Бахматова: Да, готовы.

То есть это не вызывает у вас никаких внутренних противоречий. Мы заканчиваем этот разговор. Мы услышали на данном этапе, наверно, главное: что движение в эту сторону есть, оно вызывает вопросы. И, очевидно, что дискуссия еще пока идет, продолжается. К этой дискуссии можно, так или иначе, подключиться. Нашла информацию о том, что будет презентация центра поддержки семейного образования. Она будет в субботу на следующей неделе в Общественной приемной Свердловского района. Это район Комсомольской площади, адрес: Соловьева, 1. В 12 часов состоится эта встреча. Думаю, что те, кто интересуется этой темой, могут прийти и принять в ней участие.