Проект "Дети без дома"

Ведущий: Добрый день, дорогие радиослушатели. Начинаем прямой эфир. У микрофона я – Евгения Романова. И мой гость - руководитель пермского общественного благотворительного фонда «Защита» Светлана Михайловна Козлова. Здравствуйте.

Светлана Козлова: Здравствуйте.

Ведущий: За звукорежиссерским пультом работает Антон Мелехин. Телефон прямого эфира – 261-88-67, эфирное ICQ 404582017. Говорим мы сегодня о такой проблеме, как дети улиц - почему дети бегут из семьи, где их искать, как предотвратить детские побеги. Светлана Михайловна занимается темой беспризорников очень много лет. Окончила Институт культур, в 80-е годы избиралась депутатом пермского Горсовета, работала во дворцах культуры. В 90-х стала помогать беспризорникам. Скажите, глядя, вот сейчас 2000-й, 21-й век, и в 20-м веке, что изменилось? Вот образ беспризорника как-то менялся?

С.К.: Ну, понимаете, если говорить о детях, которые уходят из дома, они всегда уходили.

Ведущий: И в 90-е, и в 2000-е, и будут уходить.

С.К.: И в 60-е. Конечно, за окном 21-й век, есть изменения. Но уходили раньше, я знаю, что когда мы начали этой проблемой заниматься, проект «Дети без дома», к нам приходили, говорят – да я сам уезжал там на поездах до юга, там где-нибудь в Ростове, в Сочи ловили их, вылавливали. То есть эти элементы всегда были. Это было желание посмотреть мир, желание какой-то романтики и так далее. Это было. Но это было безопасно практически. На какой-нибудь станции ребенка задерживали и доставляли домой. В 90-е годы, ну, сами понимаете, был кризис, был переворот в сознании, в строе и так далее. Тогда возникла проблема детей улиц, беспризорников массово. И государство не знало, что делать. Даже ??????? (неразборчиво) даже не видели, даже этой проблемы не видели, потому что тогда… вице-мэр был. Они стали замечать после того, как пришли к нам. Ну, я попросила чего-то, не помню, по письму. Мне сделали запрос – а сколько вы тратите на одежду и так далее. А мы ничего не тратили на это. Нам население приносило. Помощнику объяснила, он говорит – давай я приведу, поговорите. И мы с ним где-то полтора часа в нашем не очень оборудованном помещении, где было захламлено, где у нас еще электричество отключилось. Кто-то из немецких гостей там был. Ну, приходили, смотрели, помогали. Он сказал - надо вызвать электрика. Они говорят – да нет, мы сами. Чего-то покрутили. Когда электричество загорелось, он зааплодировал. Для них это - вау. Сами все делаем. Так вот. Это была одна проблема. Что-то есть общее между той ситуацией и то, что есть. Ну, практически в 2006-м году массовой беспризорности в городе не стало. Это за счет того, что мы работали, как бы, снизу. От частного шли к общему, а государственная структура шла от общего к частному. И мы соединились. И в результате получился успех. Это, вообще-то, залог решения ????????? (неразборчиво).

Ведущий: Действительно, было массово. Я помню, когда детей было много. Очень много было детей на улице, и бродяжек, малышей, так скажем. 10 лет все равно они малышки. Нюхали клей. Я помню вот это, что ходили с пакетиками. Сейчас, я не знаю, мода перешла на какие-то другие наркотические средства? Или, если она пропала…

С.К.: Нет, я вижу иногда. Но это, как правило, приезжие ребята. Я иногда вижу – 15-16-летний ребенок идет, ну, подросток, точнее, он идет в таком состоянии. Понимаете, здесь можно очень долго об этом говорить.

Ведущий: Как вы с этим боролись?

С.К.: Ой, это очень долго рассказывать.

Ведущий: Вот вы конкретно подходили и говорили – это ужасно, это плохо?

С.К.: Зачем? Мы открыли дневной центр. Простите меня, прокуратура. Мы просто, не зная того, нарушали закон

Ведущий: А почему?

С.К.: Мы нарушали закон. Оказывается, обыскивать ребенка нельзя. Но мы им предлагали прийти в центр. Он приходил. Мы искали. Находили кулечек клея, который лежал у него или в рукаве или за пазухой день и ночь. Говорили – если ты хочешь к нам идти, пожалуйста…

Ведущий: Оставь это на входе.

С.К.: …оставь это нам, да. Но ты его больше не увидишь, кулек, клей. Ему было очень жалко. Он уходил. Прятал. Ну, это был февраль, март, этот период.

Ведущий: Потом возвращался, отдавал вам.

С.К.: Нет, он нам не отдавал. Он приходил без кулечка, радостный, показывал, что у него ничего нету. Оставался. Но мы тогда работали в помещении примерно 3-4 часа. Выходил он приподнятым – тепло, поел, поиграл и так далее. Ну, дети были очень разные. Они уходили. И где-то в апреле начало таять, у нас вся площадь была желтая в этих кулечках. Они забывали. Это был очень важный момент, что они забывали вот это.

Ведущий: Отвлечь главное ребенка.

С.К.: Да.

Ведущий: Отвлекали чем? Позитивными эмоциями?

С.К.: Конечно. Понимаете, вот был такой проект, ну, он во многих городах. Ездят по вокзалам, кормят и так далее. Мы сразу задали себе вопрос – а что потом-то будет? Понимаете? Это привычка какая-то потребительная и так далее. Поэтому мы решили, что он должен самостоятельно жить. Чтоб он самостоятельно жить, значит, ему надо где-то поменять его жизнь. То есть мы открыли дневной центр. И сразу пришли к мысли, что он должен учиться. Предложили им – в школу пойдете? Ни за что. В школу отказались. Но, вообще, учиться надо или нет? Да вроде бы надо. А здесь будете? Будем. Ну, и так вот постепенно. Вот первые месяцы - это мы работали… искали методы. Потому что, да, у нас был план, мы разработали, спонсорам показывали, что мы будем так работать. После первой, извините меня, кормежки в центре мы отказались от этого.

Ведущий: Почему?

С.К.: Там у нас вообще ничего не было. Мы, вообще, начинали, у нас было печь СВ, кто-то из спонсоров дал, и двухлитровый чайник. Все, больше ничего не было. И кормили мы их вакуумными сосисками и вермишель эта, бич-пакеты, как они сейчас называются.

Ведущий: А потом перестали кормить?

С.К.: Нет, мы их кормили. Там есть такая вещь. Их нельзя было кого-то одного накормить, а потом другого, или десять человек. Это неуправляемая ситуация. Нужно было приготовить 30-40 порций, сколько их пришло. А пока это приготовишь, два литра вскипятишь, и потом на следующих. На это уходило время. Девочка одна все забегала – я есть хочу, есть хочу. И на третий раз она… Мы говорили – ну, подожди, подожди. Она не выдержала. Схватила кубик этого «Галина Бланка», она его даже не успела разорвать нормально, она начала грызть. Понятно, у нас там все врачи, то, что мы планировали, все психологи, у нас все это ушло в сторону. Мы поняли, что им нужно приходить каждый день. Там много еще есть таких моментов. Но, по крайней мере, многие ребята там получили… очень хорошо Валисевич тогда открыла «Уральское подворье». Мы этим воспользовались. Он получили профессии.

Ведущий: А следите за их судьбой дальше?

С.К.: Мы не всех отслеживаем. Не всех, но достаточно большой процент. Ну, вот… я не могу сказать большой процент, потому что я так прикинула, у нас более тысячи детей прошло. Ну, кто-то разово, кто-то из Ижевска и так далее. Это очень долго и много рассказывать. Да, к сегодняшнему дню. Что есть общее.

Ведущий: Вот вопрос пришел. Сейчас чем занимаетесь? Если говорите, что проблема с беспризорниками уже не так остра в Перми.

С.К.: Да, массовой беспризорности нет. Но мы стоим на страже, образно говоря. Мы приобрели колоссальнейший опыт, работая с этими детьми. Используем этот опыт и работаем на профилактику. Асоциальные семьи, семьи, где, может быть, внешне благополучно, но на грани риска достаточно много таких семей, что ребенок может уйти на улицу.

Ведущий: Подождите. Ребенок уходит все-таки чаще всего из неблагополучных семей?

С.К.: Мы не занимались этими социологическими… У нас есть объект – ребенок.

Ведущий: У нас просто как-то были на эфире, была эта проблема, из детской колонии, и пришли сказали, что есть история, когда, во-первых, дети не хотят возвращаться в благополучные семьи из колонии, есть истории, когда родители опускают руки. Ему 16 лет, и они приходят и сдают в определенный центр, и говорят – мы уже не знаем, как с ним справиться. Мы друг друга не понимаем вообще. Мы говорим на разных языках. И чаще всего пишут, что и не всегда от родителей-алкоголиков убегают дети.

С.К.: Да, да, у нас тоже были такие случаи.

Ведущий: Примеры вспомните.

С.К.: Ну, например, двое детей, разошлись, один сын у матери, другой – у отца. Он не знает, о чем с ним говорить. Он понимает, что это надо, но, кстати, сам воспитанник детского дома. И вот поэтому говорит – я знаю, что вот еду с ним в автобусе, надо с ним переговорить, но я не знаю, о чем говорить.

Ведущий: Он так скучал по своей общей семье, по тому брату и маме?

С.К.: Нет. Он просто не умел. Ведь самая основная проблема, вне зависимости – благополучная, неблагополучная семья, это общение с ребенком. И общение на одной волне. Так будем говорить. Один финн сказал – есть человек – есть решение проблемы. Это касаемо детей. Поэтому неважно. Может быть, этот человек и не в семье, может быть, в школе, может, еще что. Но если этот товарищ с позитивом, то, чтоб ребенок мог высказаться. Мы ведь достаточно… время-то ушло, и оно поменялось очень быстро. И мы часто говорим не на языке ребенка. Вот один из примеров. Поехали решать проблему в Краснокамск по одному ребенку. Ну, все, нормальный директор. Она начинает ему рассказывать, как она добилась вот всего этого.

Ведущий: А проблема была между директором и учеником школы?

С.К.: Нет, нет, нет. Проблема в этом. Но она себя приводила в пример этому…

Ведущий: Вот в наше время.

С.К.: Да, вот в наше время. А для него это время вообще абстрактное. Он его не понимает. Вот я и сотрудникам говорю. У нас тоже срываются. Я говорю – работайте на волне ребенка. Иногда даже я, понимая, что мне еще надо что-то переформатировать себе, потому что все равно тоже возраст сказывается, хотя есть и опыт, то нужно говорить, даже иногда, простите, на том сленге, на котором они говорят.

Ведущий: То есть, что 20 лет назад, что сейчас, те же проблемы отцов и детей.

С.К.: Я затрудняюсь сказать.

Ведущий: Дети что говорят? Вот они же вам доверяют. Они приходят, и вы знаете, как с ними найти общий язык. С подростками.

С.К.: Во-первых, это не бывает сразу. Там начинается типичная ситуация. Они тебя тестируют, они провоцируют.

Ведущий: Проверяют.

С.К.: Нет, не только проверяют, провоцируют. Мы занимаемся тем же самым. Только они об этом не знают. Мы-то догадываемся. Поэтому это, безусловно, есть. Конечно, каждое десятилетие, я думаю, накладывает свой определенно отпечаток.

Ведущий: Вот, пока шла реклама, вы сказали такую фразу замечательную - лучше иногда не знать, что там происходит в семье, чтобы вывести, но на другой уровень.

С.К.: А вы знаете, у меня еще был такой момент. Я работала в училище, учпрофкомом в 80-е годы, и там хорошие были преподаватели и мастера. Они брали характеристику ребенка, в советское время все это была характеристика, читали, и под сукно. И когда этот подросток через два месяца получал, предположим, четверку по токарному делу или еще что, я просто знаю… фамилия у него Егоров, Афган прошел парень. Он говорит – когда я увидел что у меня, у меня четверка, да вы че, быть такого не может. И у них…

Ведущий: Повышается самооценка.

С.К.: Да, самооценка, статус его и так далее. И он понимает, что он что-то значит, что ну, не последний человек. Поэтом важно поддерживать вот это в ребенке.

Ведущий: То есть ошибся, двойки, не ходит учиться, да, родители пилят, пилят, пилят…

С.К.: Понимаете, если взять аналогию сегодняшние и 90-е годы, да, проблема с учебой, это есть важная проблема, потому что учителя тоже загнаны в определенную ситуацию. Им надо количество, и прочее, и довести до ребенка... Он не всегда успевает за 45 минут посмотреть ребенку в глаза и оценить, понял этот ребенок или нет.

Ведущий: Ну, да, там, вообще-то, 35 человек сидит на уроке.

С.К.: 35 человек, да. А еще к доске и что-то написать.

Ведущий: Что делать-то в этой ситуации?

С.К.: А я давно говорю – начальные классы должны быть максимум 15 человек. Все. Тогда он получит базу за начальную школу. А от нее он уже оттолкнется. И интерес к учебе. Других путей пока, к сожалению…

Ведущий: То есть сейчас, когда вы сталкиваетесь с подростками, интерес к учебе пропал в первых классах?

С.К.: Ну, у нас многие… сейчас «Школа без уроков», есть такой проект. Он уже три года. И он востребован. Поэтому мы его продолжаем.

Ведущий: То есть учеба вне школы, да?

С.К.: Да. Ну, индивидуальные занятия, консультации и так далее. Просто иногда бывает 3-4 темы объяснить, он уже поймет логику мышления этого предмета, и начинает самостоятельно работать. Но даже вот берем этот год. Начали вот в сентябре, уже в конце октября четверка. Понятно, у ребенка уверенность получается.

Ведущий: Кто преподает? У вас кто преподает, педагоги-то, где берете?

С.К.: Нет. У нас волонтеры. Сейчас ребят много из педагогического института.

Ведущий: Нужна практика, желание передать опыт.

С.К.: Волонтерство – это отдельная тема, о которой я могу поговорить отдельно, и она достаточно большая. Ну, мы берем ребят только, чьи родители не могут, не в состоянии заплатить за…

Ведущий: Репетитора.

С.К.: …репетитора. Да, совершенно верно. Поэтому, если кто, я могу прорекламировать – 2-122-192, если кто-то нуждается. Могут дети сами позвонить, могут родители.

Ведущий: Какие предметы там?

С.К.: Мы берем заявку от ребенка. И после этого подыскиваем соответствующего волонтера. Ну, может, на это неделя уйдет, и так далее. А волонтеры, они, каждую неделю час уделяют, ну, некоторые два часа. То есть двоих берут.

Ведущий: Приходят благодарные родители? Благодарят?

С.К.: Сложный вопрос задали.

Ведущий: Так и скажите – нет.

С.К.: Вы понимаете, когда мы в прошлом году объявили, к нам… Ну, там есть своего рода благодарность. Она сказала, что она судебным приставом работала, и… Ну, места-то нету, понимаете. В нашем кабинете сидел волонтер, ребенок. И эта мама все время начинала подсказывать – да ты не это самое. Я ней показываю пальцев – типа того, что не надо этого делать. Она не выдержала, вышла. Когда я вышла из коридора, она говорит – вы знаете, что, я думала, что вы объявили, у вас это туфта, а у вас на самом деле серьезно и так далее. Здесь какие плюсы есть. То есть вот сам ребенок и второй родитель часто понимает, что дело не в ребенке, а дело… Я не могу сказать, что в учителе. Но в той ситуации, в которой ребенок не мог начать осваивать этот предмет. То есть вот один из моментов ухода… вы понимаете, он ушел, не просто прогулял в школе, ушел из школы, это не просто ушел. Он начинает уходить из социума. Самое главное. С одной стороны ему легче…

Ведущий: Протест.

С.К.: Это не протест. Ему становится на душе легче. Его в школе не поняли. Он не может понять предмет. Его не понимают… Обычно ведь не один предмет. Тут бабушка пришла - шесть предметов дайте. Только два предмета взяли. Но и то у этого парня математика… он стал заниматься, учить математику дома без истерик. Это буквально в течение месяца. То есть это тоже результат. Нам ведь не надо, чтоб он на пятерку учился. То есть у нас нет этих показателей.

Ведущий: Сейчас очень популярно репетиторство. Вот раз, два не понял, двойки. И смотрю, у знакомых сразу находят помощь.

С.К.: А вот, представляете, учитель плохо, и другие начинают также относиться. То есть, такие есть проблемы. И вторая проблема – это семья. Вот здесь сейчас более сложно. Раньше понятно – асоциальная, некогда, скандалы, и уходят. Есть возможность любым способом добыть средства – легальным, нелегальным, криминальным. То есть там все и работают в том числе.

Ведущий: Давайте звонок послушаем. Здравствуйте. Как вас зовут?

Слушатель: Здравствуйте. Меня зовут Катя. Я бы хотела задать вопрос.

Вот у меня соседи, у них шесть детей. Они уже начинают и попрошайничать, и воровать. Вот куда мне можно обратиться для того, чтобы как-то повлиять на эту ситуацию?

Ведущий: И помочь, да? Чем помочь?

Слушатель: Да.

Ведущий: Асоциальная семья?

С.К.: Получается, да.

Слушатель: Ну, не сказать, что они пьяницы. Они не пьяницы. Но у них дети все время грязные. Когда была осень, они не бегали под дождем босые.

Ведущий: Спасибо, Катя.

С.К.: Давайте позвоните 2-122-192 буквально через час. Мы переговорим. То есть, где живут, мы посмотрим.

Ведущий: «С родителями как работаете», – пишет нам Елена. Общаетесь с ними? Вот ситуация, как Катерина описала. Вы пойдете в эту семью посмотреть, что там творится, как?

С.К.: Скорее всего, мы попросим эту соседку привести этих детей. Ну, надо узнать ситуацию, промониторить, образно говоря. В семью мы… тут, как семья примет. Тут законодательство.

Ведущий: И о семье, о школе поговорили.

С.К.: Нет, семья еще осталась. Один из моментов – это вот школа, вторая – семья. Семья здесь может… я не берусь стать судьей и осуждать, предположим, семью. Но переходный возраст, он труден для всех. Для любого - мальчик ты или девочка. В этом период бывают такие вот заскоки, извините меня за выражение, совершенно непонятные. И у нас были, что девочки приезжали из Ижевска, из Воткинска. Выясняю, в чем дело. Оказывается, фыркнули, уехали от родителей.

Ведущий: Но вот вам, человек, большой стаж работы с детьми, я не знаю, родителям, которые слушают, у них дети-подростки, какие советы вы можете дать?

С.К.: Знаете, я считаю, что нужно расширять социальную службу. Вот, понимаете, если он останется на улице, понимаете, что сейчас в наше время это опасно на улице находиться.

Ведущий: Раньше безопасно было. Мы гуляли до ночи.

С.К.: Раньше, да. Давайте будем говорить то, что сейчас в 21-м веке в городе Перми. Это опасно. Я считаю, что необходимо иметь дом, гостиницу, куда бы ребенок мог уйти. Вот психанул. Вот это его решение. А потом уже после этого и с ним, и с семьей вести потихоньку работу. Ну, тут смотреть надо законодательство, потому что как бы не обвинили в задержке ребенка, и так далее. Мы ведь когда открыли круглосуточный центр, мы там провели большую работу, чтобы нас не обвинил в этом.

Ведущий: Сейчас же главное вопрос безопасности. Ребенок уходит. День нету, два. Везде вот эти объявления, милиция разыскивает. Столько потеряшек. Сейчас вот как-то так информация. То ли раньше о них так не писали, то ли мы не знали. Сейчас каждый день, да, ищут детей. Вот волонтеры собрались, которые ищут детей. Как к этому относитесь?

С.К.: Это очень хорошо, что они их разыскивают. У нас как бывает? Иногда, бывает, ребенок захотел в компьютерный клуб, и еще что-то куда-то. Своровал деньги. В 90-е это была типичная ситуация. Нормальная семья. Своровал деньги. Просидел ночь в компьютерном клубе или куда-то их потратил. И он боится идти обратно. Все. И я опять говорю, что должен быть какой-то центр, куда он мог прийти и переночевать. Родители бы позвонили. Есть такой? Есть. И попросить родителей пока ребенка не трогать. И постепенно убеждаешь, он возвращается. У нас были случаи, когда ребята объясняли, что надо вернуться. Они возвращались. Это не сразу. Через день, два. Но они возвращались

Ведущий: Иногда проще доверить свои проблемы не родителям.

С.К.: Нет, вы знаете, многие вещи я просто просчитывала, просто анализировала, почему ушел, так нормально, мама нормально относится, где-то на телефоне обмениваемся информацией. Я говорю ребенку - ты боялся? Он говорит – да, боялся. Все понятно.

Ведущий: Мария пишет: «С подобными предложениями к властям-то обращались? Что говорят?»

С.К.: Вопрос интересный, понимаете. В Перми, вот если брать общественные организации, очень большой опыт. Но он как-то не воспринимается властями. То есть у нас были и переговорные площадки, и круглые столы для того, чтобы мы могли высказать свои предложения и так далее. Все заглохло на уровне того, что общественные организации свою роль выполняют, то, что вот в решении записано, да. А пункты, которые должна выполнить администрация, если выполнит ??????? (неразборчиво) общественной организации, ну, это я ссылаюсь на опыт Веры Ивановны Шишкиной, общество инвалидов, то это хорошо. И поэтому понятно, когда в ладоши-то хлопают двумя руками, как говорит индийская пословица. Когда одна сторона работает, другая - нет… Практически ситуация в городе осталась, как в 90-е – власть сама по себе, мы сами по себе.

Ведущий: Ну, вот некоммерческая организация, да, вот проекты воплощаете в жизнь. А на что живете-то? Где деньги берете? Где спонсоров находите?

С.К.: Общественная организация – это, как вам сказать… Юридические и физические лица и финансово и какими-то вещами. Я говорю, ну, первое время мы одели детей улиц, благодаря населению города. Они куртки, все несли.

Ведущий: Да, люди готовы. Им бы почаще говорить, куда. Они бы несли.

С.К.: Этот элемент сбора одежды, и передача его кого-то нас по-прежнему существует.

Ведущий: По-прежнему вам надо куда-то что-то? Объявите сейчас, что нужно.

С.К.: Да все, что угодно. Даже бывает, нужны кровати. Только нужна информация, и мы уже находим, кому это надо. То есть выпускник детского дома после общежития получил квартиру.

Ведущий: Пустая квартира.

С.К.: Ну, почти пустая. И много, что надо. И можно взять это у кого-то. И мы не можем это… Ну, у меня было. Вот я могла к родственникам затолкать кровать, диван, и так далее. И сейчас мы это все раздали. Но этот момент нужен. Я написала проект. Он у меня не прошел. Ну, что делать.

Ведущий: Нет, ну, многие пермяки переезжают, меняют мебель и так далее. Телефоны называйте.

С.К.: 2-122-192. Или сайт «Мост любви». Мы своего сайта не имеем. У нас помощь специально. Ну, на грант-то, безусловно. На участие в конкурсах в краевых, город как-то нас не очень жалует, а краевые-то мы имеем.

Ведущий: Говорили о волонтерах. Как вы их находите? Как они вас находят? И что они получают, волонтеры?

С.К.: Ну, понимаете, эта работа довольно-таки длительная была с педагогическим, с государственным университетом. Кто-то был на практике, продолжает помогать. То есть тут горизонтальные связи у нас работают. Юридический факультет классического университета, пединститута. Неплохие контакты с преподавателями, как говорится, на дружеской ноге. То есть через сеть-то социальная «ВКонтакте», это есть.

Ведущий: Если раньше дети курили клей, сейчас вот много пишут про наркоманию. Вы видите эту проблему среди подростков? Сталкиваетесь с этим?

С.К.: Да.

Ведущий: Что делаете? Как от этого? Клей-то, вот вы рассказали красочно, как отучили. А здесь что дети принимают? И, вообще, у нас же ведется антинаркотическая пропаганда массово.

С.К.: Понимаю.

Ведущий: Как вы к ней относитесь?

С.К.: Я тут зашла на рынок, давно не была, на центральный. И вот, не знаю, но я вот нахожу, где люди продают.

Ведущий: Сразу видите?

С.К.: То есть я потом так проанализировала, все там можно…

Ведущий: Кто захочет, тот всегда найдет. А про антинаркотическую программу, которая сейчас действует в городе. В школах много лекций идет. Это эффективно?

С.К.: Вот, понимаете, в чем дело. Сейчас все свалили на школу. И ребенок и спортом, и кружок, и лекции, и все, что угодно, это все в школе. Привожу пример. Вот есть у нас курс независимого проживания. В прошлом году прошел блестяще. Блестяще почему? Не просто, потому что там ребята прошли, приходили к нам. Они у нас потом год проволонтерили, когда… ну там у нас есть еще небольшой проект с детским домом. Ребята из детского дома приходят, и там помогаем им что-то делать, играем, чай пьем, и так далее. И вот это общение этих детей с нашими бывшим, которым по 17 лет, просто было потрясающее.

Ведущий: А курс независимого проживания чему учит? Кратко.

С.К.: Ну, кратко. Я и семья, я и общество, я и мое здоровье. Сейчас ведь клиповое восприятие у ребенка. Если все время ему говорить о здоровье, там вредно, то да се. Кстати, когда мы говорим - вредно, то да се, это как раз мы работаем на своем поле, но не на поле ребенка.

Ведущий: Как говорить-то, если говорить не вредно? Пользы нет?

С.К.: Нет. Зафиксировать его состояние, которое было до, которое было после. Ну, если говорить, предположим, о спиртном, приводишь пример. Или растворитель нюхали. Каково было твое состояние до того и после того.

Ведущий: После – отлично, скажет. Выпил, и реальность потерял, и все.

С.К.: Да. А еще дальше.

Ведущий: А потом похмелье. Сравнивая, да, состояния? Зачем тебе это?

С.К.: Да, да. Вот нужно искать всегда вот эти пути. Я называю это – работать на поле… То есть ты же не для себя так говорить, ты для него.

Ведущий: Больше алкоголь или наркомания проблема-то? Вот вы как видите?

С.К.: Если не тормозить, то то и другое. Ну, вот насвай - это проблема. Причем, некоторые у нас ребята заявляют – я отучаюсь курить.

Ведущий: Какая проблема?

С.К.: Насвай Это травка. Закладывают. Типа того, что это безобидно. Её ж спокойно продают. Набираешь в Интернете, выдаешь статью.

Ведущий: А вообще чиновницей никогда не хотели стать? Такой большой опыт работы с молодежью. У нас куча всяких комитетов и так далее. Приглашали, наверно?

С.К.: Нет, я являюсь членом КДН городской членом общественного совета ГУФСИН, потому что мы в колонии работали, в СИЗО для подростков ?????? (неразборчиво) и так далее. В ??????? (неразборчиво) продолжаем работать.

Ведущий: Но общественную деятельность не оставите никогда.

С.К.: Да ее, пожалуй, слишком много уже. То есть я не успеваю все.

Ведущий: А занялись этим, потому что вот когда-то сами уходили из дома, Светлана Михайловна?

С.К.: Нет.

Ведущий: Почему близко-то?

С.К.: А вы знаете, говорят – любишь детей. Не могу сказать, что я че-то люблю. У меня просто чувство справедливости. Потому что вот тот потенциал, который там был, вот эти ребята, они просто попали. И, причем, ставишь себя в их ситуацию. Ты не знаешь, какой бы ты был. У меня ведь тоже не ангельский характер.

Ведущий: Спасибо большое, Светлана Михайловна. Светлана Козлова, руководитель пермского общественного благотворительного фонда «Защита» была у нас сегодня на эфире. Делает великое дело – помогает детям. Понимает детей, которые иногда совсем никому не нужны. Удачи вам в вашем деле. Приходите к нам еще.

С.К.: Спасибо.