Программы / Крупным планом

Ведущий: В Перми 15 часов 5 минут, добрый день, дамы и господа. В студии ведущая Нина Соловей, за пультом звукорежиссера Сергей Лепихин. Международный конкурс артистов балета «Арабеск» начался и уже проходит в нашем городе. Сегодня вечером начнется второй тур, в который попало 49 счастливцев, прошли первый тур. Об этом конкурсе, о развитии балета, о дне сегодняшнем и будущем российского балета мы сегодня поговорим в рамках программы «Крупным планом». Я приветствую в этой студии художественного руководителя конкурса «Арабеск», председателя жюри конкурса «Арабеск», народного артиста России, художника и, как вчера выяснилось, прекрасного чтеца и поэта, для меня выяснилось, Владимира Викторовича Васильева. Здравствуйте, Владимир Викторович.

В.ВАСИЛЬЕВ: Здравствуйте.

Ведущий: Вчера правда приятное было открытие, на телеканале «Культура» шла программа «Послушайте!», и в рамках этой программы мы увидели еще одну сторону нашего творчества, еще один лик. И, пользуясь моментом, хочу высказать просто свое восхищение. Прозвучали и знакомые с детства, и малознакомые, и известные произведения, поэтические произведения в вашем исполнении блистательном. Вот такое предложение поучаствовать в этой программе – оно исходило от телеканала «Культура»?

В.В.: Да, причем конкретно Екатерина Ираклиевна, дочка Ираклия Луарсабовича. Вы помните, у нас был удивительный человек, чтец и… А вообще, это случайно получилось. Был концерт в большом зале консерватории, который был связан и с поэзией, и сонеты Шекспира, и музыка, музыка на темы шекспировские. И все это вместе и легло, послужило вот этим импульсом для создания такой программы. Потому что когда послушала меня Екатерина Ираклиевна, а она сама, кстати, заканчивала хореографическое училище, для нее стало открытием, что я еще и могу как-то читать. И она предложила тогда, не сможем ли мы сделать… Но вы знаете, я тогда как-то принял все это не очень доброжелательно, потому что я никогда этим не занимался. Но она как-то убедила меня, что надо попробовать. Самое главное, что она все-таки получилась такая, непохожая на другие передачи.

Ведущий: Вы довольны этим результатом?

В.В.: Ну конечно, когда бывает доволен человек? Никогда не бывает. Что-то ничего, что-то мне не нравилось и все, но это ж еще только первая половина. Потому что 15-го числа будет опять, второй день, и там будет уже зарубежная…

Ведущий: Просто было очень приятно услышать знакомые стихи, знакомые произведения, которые у всех на слуху и у всех на устах, но совершенно вы делали ударения совсем на других словах. И от этого вдруг получалось новое произведение, которого ты не знаешь. Если обратиться к конкурсу «Арабеск», вы уже в первом туре увидели около сотни танцовщиков. Вот были такие случаи, когда знакомые вариации, знакомые движения просто, для вас особенно, с новой стороны увидели? Вдруг какое-то новое, я не знаю, по-новому увидели какую-то вариацию, нового артиста, новый взмах ноги? Вот это было?

В.В.: На самом деле мне кажется, что жить долго могут только те произведения, в которых постоянно меняется эстетика, становится созвучной сегодняшнему дню. Техника, безусловно, растет, и будет расти и дальше. То, что казалось раньше чудом каким-то, огромное количество пируэтов, там, скажем, если бы делал какой-то один человек, восемь пируэтов, вращение на полу или три тура анлер в воздухе, и это казалось чудом – сейчас, в общем-то, это явления нормальные. Ну, собственно, вы и наблюдаете это все время в фигурном катании. Но главным образом иногда при этом, при открытии этих новых чисто спортивных достижений теряется главное. Теряется смысл, теряется сам танец. А вот когда он действительно и меняется, и в то же время не теряется это чувство выражения мысли, сердца, вот атмосфера тобой выношенная. И она выливается у вас без звука, и вам понятно все, и вас это захватывает, у вас путь очень короткий от взгляда этого человека, который проникает прямо в сердце – это чудо. Такое бывает редко, но и здесь было несколько раз.

Ведущий: Я наблюдала вообще за всеми членами жюри, например, во время просмотра, который вчера был. И, несмотря на то, что аплодировали, аплодировала публика, сидели все в основном сдержанно. Как часто вам приходится сдерживать себя, вернее, приходилось ли – хотелось поаплодировать, но нет, пока не покажу свою реакцию?

В.В.: Ну, на то мы и жюри. Мы в общем не должны как-то показать выступающим, что мы отдаем предпочтения кому-либо, они должны быть на равных условиях все. И пройти эти туры на равных каких-то эмоциональных воздействиях со стороны, особенно со стороны жюри. Но бывает такое, да, когда вдруг тебя, ты хочешь захлопать, очень хочешь захлопать, но сдерживаешь себя.

Ведущий: Это может помешать ему, он может расслабиться или наоборот?

В.В.: Это может помешать другим, потому что – ах, ну вот, значит, если жюри уже оценивает, наверняка этот человек будет… Нет, пока, я даже поэтому и не хочу никого выделять, хотя есть о ком сказать хорошие слова, но давайте подождем.

Ведущий: По этическим причинам пока не будем.

В.В.: Конечно, конечно.

Ведущий: Тем более, что всего второй тур. Ну, то, что вы уже увидели, дает надежду, что среди этих 49 есть претендент на гран-при? Или пока об этом рано говорить?

В.В.: Есть, да. Но в зависимости от того, как они проведут второй и третий тур.

Ведущий: Бывало ли так – публика реагирует бурно, а вы сидите, смотрите и думаете – ну что это… Знаете, есть такое выражение, любовное, «публика – дура», ну что это, чему они аплодируют? Или наоборот – почему такая реакция у публики?

В.В.: Это очень просто, Господи, здесь все-таки хореографическое училище пермское, известное во всем мире, да? Учащиеся, безусловно, сидят на этом конкурсе. Естественно, они аплодируют больше, гораздо больше своим, это прекрасно. Это мы понимаем, и слава Богу, пусть они так и делают. Нужно гордиться своими лучшими учениками. Но мы-то непредвзято судим, естественно. Мы отталкиваемся от нашего идеала, от нашего представления и от нашего профессионализма.

Ведущий: Вы председатель жюри. Именно вы решаете, кто войдет в состав жюри, кто будет определять потом лучших из лучших. И вы прекрасно понимаете, какими будут споры, жаркими или нет. По какому принципу вы отбираете, ведь не только руководствуясь, что вот это прима балета Японии и так далее?

В.В.: Знаете, я бы покривил душой, если б сказал, что так знаете, непредвзято, просто вот лучших. Ничего подобного. Это все жюри состоит из людей, которых я хорошо знаю. Для меня самые главные качества – это профессионализм, это честность, это непредвзятость, это обязательные просто условия, говорить то, что ты действительно думаешь, и не подлаживаться под председателя. Это мне никогда не нравилось нигде и на других конкурсах. Например, у нас бывают такие случаи, когда каждое из училищ тянет одеяло на себя, желая именно своих провести. В данном случае это уже давно у нас было решено. И поэтому этот конкурс у нас отличается тем, что мы – одна семья. Мы говорим все, что думаем, но, как ни странно, все оценки, которые у нас были, они примерно одинаковые. Это и есть показатель профессионализма большого. Потом, разные школы. В этом году я специально пригласил премьера бывшего Гранд-опера. Это не просто люди, которые сейчас танцуют, которые могут сказать – а, я в свое время… Нет, это прошедшие люди уже большую творческую жизнь, закончившие ее как исполнители, много видевшие. Таким является и Сирил Атанасофф, которого я с юношеских лет знаю, это почти мое поколение. Чуть-чуть, может быть, помоложе. Пригласил еще в этот раз специально Жака д'Амбуаза. Жак д'Амбуаз – на сегодня, уже можно сказать, легенда, танцовщик, на которого Джордж Баланчин в Америке ставил огромное количество своих балетов. Это уже другая школа. Но мне было интересно, как он поведет себя в этой ситуации. Я его тоже знаю очень давно. И Юкари Сайто, единственная женщина в нашем жюри, из «Токио-балета», но у нее еще и другая была причина. Все-таки она ученица Екатерины Сергеевны Максимовой. Более того, она крестница Кати, она православная. Ее Катя как раз крестила у нас в Москве. И это танцовщица одна из лучших, а может, вообще просто одна-единственная, которая носит этот грандиозный совершенно титул, удивительный, «Национальное достояние». Это высшее признание в Японии. Она очень чистый человек.

Ведущий: Я имела счастье пообщаться с ней перед конкурсом. И она сказала, что третий раз уже приезжает, и когда первый раз приезжала, то сидела рядом с Екатериной Максимовой, с Екатериной Сергеевной. И та просто ей говорила и учила, как нужно сидеть в жюри, что нужно перво-наперво смотреть, что техника это не первоначально, технике можно научить, главное, чтобы было актерское душевное исполнение. Возвращаясь уже к нашему конкурсу, мы все-таки не могли обойти и, конечно, нельзя обойти вниманием имя Екатерины Сергеевны Максимовой. С этого года конкурс носит официально ее имя. Для конкурса это большой авторитет. Это уже поднимает конкурс на какую-то высокую планку, не на какую-то, а на следование. Скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, есть сегодня среди пусть даже не конкурсантов, а среди прим нашего российского балета танцовщицы вот такого высокого уровня?

В.В.: Конечно, есть. Это и Лопаткина, и Захарова, огромное количество. Это Вишнева, и за рубежом это огромное количество людей. Другое дело, что Катя отличалась тем, что у нее был очень разнообразный репертуар, огромный. И она очень так избирательно относилась к этому репертуару. Не просто все так вот – давайте, ой как хорошо, и это, и это без разбора. Нет, она все-таки разбирала. Скажем, умирающий лебедь, которого танцевала ее педагог, Галина Сергеевна Уланова, и все знали, что ее лебедь Сен-Санса просто неповторимый. Ей хотелось это, но она знала, что нет, не готова, все-таки это надо прожить большую жизнь и только тогда это, наверное, опять можно сделать этот номер по-своему. Прочесть эту музыку и передать ее совершенно особо. Так она и не нашла, ушла из жизни и так и не станцевала. Когда сейчас выходят молодые девочки, например, они иногда на конкурсе, умирающий лебедь, и вот они делают – ну да, что-то такое делают. Нет главного, нет этой боли, этих страданий, этого пережитого, которое выливается в единственно правильную форму. И это ее все-таки всегда отличало. И потом, такое разнообразие, ярлыки-то сразу клеились. Сначала к ней был приклеен ярлык того, что это очень милая симпатичная девочка, вот она такая инженю она будет замечательная. Ну может быть, еще и Жизель, и то в первом акте, во втором, конечно, уже не так. (???неразборчиво) предосторожность, потом вдруг она станцевала вот эту Жизель. Потом вдруг она станцевала Джульетту, которая совершенно уже очень сложная роль. Нужно пройти жизнь от девочки до женщины, которая просто решается на такую самоотдачу, она готова ради спасения любимого сделать все, что угодно. И пройти через это – это очень сложный процесс, это тоже прекрасно сделано. А потом появились телевизионные фильмы. «Галатея», и «Анюта», и «Чаплиниана»…

Ведущий: И вот там уже мы увидели актрису большую…

В.В.: И «Фуэте», потом, да, и там уже актриса. И поэтому все говорили, что она могла бы быть, конечно же, и драматической актрисой, по-моему, очень хорошей. Тем более, что у нее был тембр, в отличие от моего, просто удивительный, потрясающий совершенно. Когда она говорила, у нее всегда был низкий голос, который не очень вязался с ее внешним обликом хрупкой девочки такой. Ну и, мне кажется, что все-таки она много сделала.

Ведущий: Владимир Викторович Васильев, народный артист России, председатель жюри конкурса «Арабеск» сегодня гость нашей студии. Наш телефон 261-88-67, эфирное ICQ 404582017. пожалуйста, звоните, пишите. Пришел вопрос от Евгении. Владимир Викторович, часто ли вам приходится ругаться… ну, не ругаться, наверное, спорить, это я уже на литературный переведу язык, спорить с членами жюри, когда речь идет о главном призе, о гран-при?

В.В.: Мы еще не подошли к этому. И вообще, это будет решаться только когда пройдут все туры. И мы обсуждаем, но не заостряем сейчас. В общем, у нас пока еще не было никаких больших расхождений, в которых нужно было бы просто-напросто доказывать, что человек, который поставил ту или иную оценку, абсолютно неправ. Но дальше посмотрим, я не знаю. Пока это замечательное совершенно состояние. Кстати, оно уже отмечено теми людьми, которые впервые. Вот Сирил Атанасофф у нас в первый раз, И Жак д'Амбуаз тоже в первый раз. Полное ощущение – ты среди друзей, полное ощущение теплоты, порядочности и любви друг к другу. Здесь, в Перми на нашем конкурсе – оно неповторимо. Такого нет, потому что я участвовал во многих конкурсах. Такого нет.

Ведущий: Светлана спрашивает – что дает конкурсанту звание лауреата и всякий ли хороший артист бывает достоин этого звания?

В.В.: Наверное, конечно, не каждый. И дает оно, понимаете, когда человек получает звание лауреата первой, я уж не говорю о гран-при, естественно, интерес к нему возрастает сразу у всех тех, кто слышит, еще не видя его. И каждый думает – надо посмотреть, что же это такое, что это за чудо такое новое. Так что это дает большие шансы на его дальнейшее продвижение. Не всегда так происходит, конкурс есть конкурс. Конкурс сейчас зависит от многих совершенно обстоятельств, как человек подготовлен, как он психологически готов к этому, чтобы у него не было срывов. Может быть, он просто замечательно будет раскрепощен, и в спектакле, это большое отличие, участие в спектакле в театре или участие на конкурсе. Потому что в конкурсе можно подготовить несколько вариаций, танцевать хорошо, но быть при этом никаким совершенно актером.

Ведущий: Не вывезти весь спектакль.

В.В.: Да, так что это не обязательно. Я даже не уверен, что, иногда мне приходит такая глупая мысль, но, может быть, и не совсем глупая. А вот как сегодня мы бы оценили девочку Уланову, если б она участвовала? Потому что данных, которые имеют сейчас люди, приходящие на конкурс, у нее не было. И все-таки она великая, и останется в истории. А другие – вроде все, Бог дал все. Не дал главного, артистизма и умения, и понимания, вот этого выражения своего чувства.

Ведущий: Очень часто конкурсы выявляют, особенно конкурс артистов балета, выявляют сильную или слабую подготовленность конкурсантов, но и педагогическую работу. Очень часто и от членов жюри, и от членов жюри прессы приходится слышать нарекания в адрес, и вы об этом сегодня часто говорили, в адрес актерского мастерства. Бывают слабые просто актерские школы в училищах, я имею в виду, хореографических? Тут ведь не только что Бог дал, не дал.

В.В.: Да, конечно же, тут тоже от педагогики очень много зависит. И иногда педагог действительно творит просто чудеса. Но вот знаете, для меня-то радостно что? Что наша русская школа и наши педагоги русские, которые сейчас разбросаны по всему миру, практически делают это добрейшее дело. Потому что они продолжают линию нашу, наших традиций русских. И когда к нам приезжают поражающие нас сегодня – кто нас сейчас поражает? Прежде всего японцы и корейцы. Ну и китайцы, которые просто реже нас посещают, но во всех других конкурсах мировых на первых местах всегда. Китайцы, корейцы…

Ведущий: Они только еще выходят, все уже руки подготовили…

В.В.: Да, а почему? Я смотрю – Господи, ведь у них танец, у них танец во всем. А что такое танец? Это когда ты телом, не просто там одной рукой или одной ногой или чем-то – ах там, какие у него ноги, ах какой у него подъем, руки, ах какое вращение… А когда они с тобой разговаривают на этом языке, который понятен настолько, что ты просто входишь  их образ. И это как раз передают именно наши педагоги, которые у них и преподают. И недаром они отмечают то же самое. Как раз мы говорили, я говорил и с Жак д'Амбуазом, и с Сирилом Атанасофф, и Жак мне говорит – вы же даже не представляете, какое воздействие оказали вы на мировой балет, мы по-другому стали танцевать после вашего приезда в Америку. То же самое мне сказал Сирил – у нас такой был ???(неразборчиво), который приезжал один из первых французов к нам, и когда он, говорит, приехал после СССР в Париж, мы просто (???неразборчиво), потому что он нам показал и поддержки, конечно, это в дуэтах, верховые поддержки, верхние, когда нужна была сила и вращение. Это был совершенно другой мир. Сейчас мы же не за закрытым занавесом. А мы сейчас до сих пор считаем – а, мы шапками закидаем, мы все равно лучше всех. Неправда, мы уже лжем, не надо.  Все уже знают все, мы открыты для всех, и мы вбираем в себя, но только умные танцовщики и танцовщицы вбирают в себя то, что видят на стороне.

Ведущий: Но все равно за рубежом самый востребованный балет – русский классический балет. Даже исходя, например, из гастролей русского балета за рубежом, просят «Лебединое озеро» обязательно привезти, «Ромео и Джульетту», «Жизель», в общем, один и тот же номер. Потому что в современном балете, видимо пока еще отстаем.

В.В.: Да, но не случайно отстаем-то. Потому что развивались страны именно по линии этого современного балета. Но я обязан просто сказать – это тоже заблуждение, что у нас своих балетмейстеров в области модерна в России нет. Это чепуха полная. Вот показал и «Болеро» сейчас, и так далее. Наши балетмейстеры – замечательные балетмейстеры. Тот же Раду Поклитару для меня удивительное совершенно явление. И тот же Эйфман, и Богданович, совершенно молодые люди такие приходят, у них уже другое мышление, ничуть не хуже всемирно известных балетмейстеров.

Ведущий: Нельзя не отметить тот номер, я надеюсь, что вы со мной согласитесь, который Раду Поклитару подготовил на открытие, памяти Ирины Сергеевны.

В.В.: Потрясающе, просто великолепно.

Ведущий: В Перми 15 часов 34 минуты. Еще раз добрый день. напомню, сегодня гость программы «Крупным планом» художественный руководитель конкурса «Арабеск», председатель жюри, народный артист России Владимир Викторович Васильев. Наш телефон 261-88-67, эфирное ICQ 404582017. От Светланы пришел вопрос замечательный, на мой взгляд. Что бы вы могли пожелать тем, кто уехал сегодня из Перми, тот, кто не прошел во второй тур, кроме того, что лучше заниматься?

В.В.: Я вам должен сказать, что это совершенно не показатель. Я знаю огромное количество людей, которые стали просто первыми танцовщиками, которые не проходили на второй тур. Не надо абсолютно отчаиваться, об этом как раз и говорили на открытии, Катюша, ее слова мы повторили. Не отчаивайтесь, потому что наоборот – если уж вы решили заняться нашим видом искусства, вы должны быть сильны внутренне. И каждая подобная, скажем, ну как сказать, я не подберу сейчас слова…

Ведущий: Неудача.

В.В.: Неудача – она настолько подталкивать должна к тому, чтобы сказать: «Вы все неправы, и вы, Владимир Викторович, в том числе, а я настолько лучше тех, кто у вас прошел во второй тур, и я вам докажу». И докажите, я буду счастлив безмерно, потому что это самое главное. И я говорю это не просто так. Всю свою жизнь меня, например, толкала на это только критика. Вот когда я делал вопреки, тогда у меня получалось все. А вот эти слова – вы замечательные, вы хороши, вы лучше всех – они успокаивают, разлагают, и потом ты действительно перестаешь уже быть тем, кем тебя обрекли.

Ведущий: Но ведь в конкурсе присутствует элемент случайности, когда все хорошо, ты выходишь на сцену, и не тот прыжок. Или нет?

В.В.: Ну, не всегда, это бывает очень редко. Если уж быть откровенным и все, я ведь на первом конкурсе в Варне, это было в 1964 году, где я получил гран-при, я там упал. Я упал в «Нарциссе», но это абсолютно никого не… Абсолютно. Вообще падать – вы знаете, сколько раз падала Уланова, сколько раз падала Максимова, сколько раз падал я и все. Главное, что люди, наоборот, ведь публика, посмотрите, когда ты просто упал случайно, они, наоборот, тебе еще больше будут аплодировать. А вот когда ты просто падаешь оттого, что ты неправильно делаешь, что ты не можешь, и у тебя нет этого ощущения органики – ну, тогда простите, дело скверное. Тогда надо либо менять профессию, либо добиваться того, чтобы все-таки все получалось.

Ведущий: Сегодня у нас начинается второй тур. 11 апреля уже будут показаны номера современного танца. И в отличие от прошлого года, в этом году большое количество заявок. Чем это вызвано на ваш взгляд, современного танца?

В.В.: Дело в том, что мы в этом году решили все-таки проводить. Даже те люди, которые не участвуют у нас в классическом танце, потому что раньше была – классики должны были также участвовать и в современном. Но ведь огромное количество просто очень интересных танцовщиков и танцовщиц в современном танце не могут танцевать классику. Поэтому мы решили – почему обязательно надо и то, и то? Приезжайте, покажите, на что вы горазды именно в современном танце. Я думаю, что нас ждут какие-то хорошие очень вещи, тем более, что огромное количество совершенно новых произведений было создано специально для этого конкурса.

Ведущий: А встречаетесь ли вы с тем, что некоторые танцовщики и постановщики современный танец воспринимают исключительно как танец без пуантов и на какую-то современную музыку? Когда подмена такая происходит?

В.В.: Ну, не знаю…

Ведущий: Это же не главный критерий.

В.В.: Разумеется, конечно. Современный танец может быть на пуантах, может быть босиком, может быть в башмаках даже, может быть как угодно. Главное, чтобы это все-таки был танец. Вот когда идут упражнения, которые выдаются за современность – это одинаково, по-моему, печально для классического и современного танца.

Ведущий: Олег спрашивает – принимаете ли вы участие в жюри «Золотой маски» и всегда ли согласны с их решением?

В.В.: Я принимал участие. Более того, я был председателем жюри на одной из этих самых «Масок». Я увидел огромное количество произведений, которым я никогда бы не дал никакой маски, не то что маски, я бы просто-напросто в номинанты не взял. Не мой это конкурс.

Ведущий: А тогда по какому принципу отбирают? Вроде бы есть экспертный совет.

В.В.: Есть эксперты, которые отбирают, конечно. Эксперты разные, поэтому не хочу ничего говорить. В данном случае, может быть, я был не прав.

Ведущий: Я честно скажу, не знаю, как происходит на других конкурсах артистов балета. Но на нашем конкурсе есть еще такое особое жюри, жюри прессы. И в России есть ряд людей, которые профессионально занимаются балетом, а есть ряд людей, такие профессиональные зрители, критики. Как вы можете сегодня оценить уровень балетных критиков? Насколько они разбираются в балете, понимают, правильно пишут? Либо это все…

В.В.: Ну что значит правильно?

Ведущий: Хорошо, профессионально.

В.В.: Мы считаем, что правильно пишут тогда, когда нас хвалят. Профессионально – ну, не так много профессионалов настоящих. Но дело в том, что критика и журналистика сейчас очень тесно сплелись. Они сжимают друг друга в объятиях, и иногда такое читаешь, что просто диву даешься. А журналистски это подается блестяще совершенно. Но с точки зрения профессионализма это ни в какие ворота не лезет. Бывает, наоборот, ты читаешь профессионала, ну вроде бы профессионал, но это так скучно, что тебе просто неинтересно читать. Таким образом, как поступать – значит, надо просто-напросто объединять эти самые усилия. И не поддаваться на такие слова восторга и восхищения в свой адрес, и в то же время не унывать, когда тебя просто-напросто бьют.

Ведущий: Сегодня это же очень важно, что про тебя напишут, не знаю, в «Коммерсанте» выйдет, для начинающих артистов.

В.В.: Для начинающих, безусловно, важно. И мне всегда казалось, что меня критика должна научить чему-то. Теперь я в это не верю, конечно. Но теперь я по-другому отношусь к критике. Я думаю, что критика бывает разная, причем настолько же, насколько разные сами артисты. Вот есть хорошие, есть плохие, есть средние, есть просто гениальные. Вот, то же самое происходит и в критике, если мы всерьез относимся к ней как к виду творчества. Творческие люди – их единицы, безусловно, и среди критиков тоже.

Ведущий: У нас завершается время, остается только задать один из последних вопросов. Касаемо пермской школы и тех ребят, которые участвовали в «Арабеске», завоевывали звания лауреатов. Они уезжают, причем уезжают не только из Перми, уезжают из России. И, с одной стороны, они нашу школу прославляют и продолжают там, за рубежом традиции нашей школы, с другой стороны, мы их теряем. Можно ли как-то остановить этот процесс и нужно ли вообще его останавливать?

В.В.: Остановить его можно только одним путем. Нужно заинтересованность большую иметь здесь, в Перми. Вот на время «Арабеска», мне почему нравится…

Ведущий: Ну, кроме как гонорарами можно удержать?

В.В.: Нет, гонорарами нельзя абсолютно. Я убежден в этом, потому что он говорит, что ему сейчас нужно выступление в тысячу долларов, или она, а будет тысячу получать, скажет – мало давайте десять, а будет десять получать… Нет, не в этом дело. Если это человек творческий, то удержать его может только одно – интересные роли, любовь публики, любовь окружающих его людей, тех людей, без которых он жить не сможет. Во всяком случае, у нас с Катей было именно так. Нас держали именно люди, ни в коей мере, конечно, не гонорары. Но сейчас другое время. Знаете, сейчас я бы не стал их под себя совсем, чтобы копировали они тех людей, которые были до них. Другое время, сейчас хочется побыстрее, чтобы была машина, чтобы была квартира, чтобы все у тебя было. Забывают, они не думают, что вот люди, коотрые им это советуют, у них уже все есть, забывают, что это все достигалось десятилетиями. Все хочется побыстрее, но при этом происходит все-таки разрушение, конечно. Погоня за количеством обязательно нанесет какой-то вред и качеству. Поэтому, ну что же… То, что я говорю сейчас, касается только талантливых, умных, хороших людей. А другие пусть уезжают, ради Бога, туда им и дорога. Жалко, когда… Но это, конечно, и город, город тоже, должны быть заинтересованы мы все с вами, если мы хотим свой город сделать действительно столицей, Меккой. Ну, в данном случае, скажем, балета.

Ведущий: Спасибо вам большое. Я вам только пожелаю сил, потому что впереди еще целых два тура и гран-при. Спасибо, что приезжаете раз в два года в наш город. спасибо, что позволили этот конкурс, для нас пермский конкурс в том числе, назвать в честь Екатерины Сергеевны Максимовой.

В.В.: Для меня это большая честь. Поэтому спасибо вам, дорогие мои пермяки.